Мужчине, который бросил жену с двумя маленькими детьми, трудно найти оправдание. Обычно принято сочувствовать в такой ситуации женщине, от которой ушел муж. А если она пострадавшей себя не чувствует? А он страдает от того, что не может общаться с детьми? Да, бывает, мужья уходят к любовницам, другим женщинам. Но иногда уходят и от чего-то. Именно такую историю рассказывает психолог и писатель Катерина Мурашова.
Женщина была активна, деловита. Лицо простоватое, честное, туфли без каблуков, прическа — короткая практичная стрижка.
Детей двое. Мальчик ходит во второй класс, сейчас на продленке, девочка — вот она, пять лет, косички с резиночками, заколки в виде божьих коровок.
— История у нас самая простая, — говорит мать, которую зовут Зиной. — Замуж я шла по любви, все чин чином, и детей мы оба хотели, и чтобы не один, а больше — это тоже сразу обговаривали. Нас у матери четверо, я третья по счету, муж у родителей рос один, но всегда брата или сестру хотел — пусть, дескать, хоть у моих будет.
Свадьбу сыграли, через полгода я забеременела, мы оба радовались как дети. Ждали, готовились. Родился первенец, сын — как хорошо! Мальчик у нас получился не самый спокойный, такая, знаете, егоза с пеленок, и спал первый год плохо, но муж к нему вставал, когда я совсем вырубалась, и пеленку поменять никогда ему не в тягость было, и искупать — тут ничего не скажу.
Да нам и мои родители тогда помогали, и сестра старшая, и даже невестка, брата вторая жена, — у нее тогда самой зачать все никак не получалось (теперь-то уж девочку родила и всё слава богу), она всегда была готова прийти, если надо, поиграть, отпустить нас куда или просто роздыху дать.
На все лето, с мая до октября, мы в Псковскую область уезжали — дом там у нас, еще от прабабушки с прадедушкой; точнее, уже два дома: брат со сватом еще один по соседству прикупили и земли потом, сейчас вот сестра строиться собирается. В общем, всегда есть кому за детьми приглядеть, нос вытереть, молока дать.
И вот где-то на третье лето я и заметила, что он стал меньше туда, к нам с сыном приезжать. То дела у него, то работа, то простудился… Ну, оно далеко, три с половиной часа в одну сторону, да еще пробки, если на машине. Я подумала: устал. Вот приедем домой, сын — в садик, я — на работу, тут все у нас и наладится.
К содержанию
И осталась я с двумя детьми
Приехали. Я на работу вышла. Владик, конечно, начал в садике болеть, но тут старшая папина сестра как раз на пенсию вышла, могла посидеть, пока я с работы приду. А муж… ну вот я прямо чувствовала, что он чужой какой-то стал, жесткий, как доска неструганая… Спрашивала его напрямки: случилось чего? Он отнекивался: ничего, все нормально, устал просто, на работе непонятки…
А потом я Клавой забеременела. Оно случайно, в общем-то, вышло — я ведь уже знала, что что-то не так пошло. И его опять спросила: ну что, будем рожать или как?
Он даже разозлился на меня вроде: конечно рожать, как же иначе! Пока я беременная ходила, вроде и вправду получше стало. А потом у меня случился гипертонический криз, угроза, у ребенка сердце стало сбоить, наркоз, кесарево в семь с половиной месяцев…
Врачам низкий поклон, всех спасли. Клавочку мы потом все вместе выхаживали, я-то после операции сначала слабая совсем была. Все помогали, и муж, Вадим, тоже. Где-то к полугоду она оклемалась, вес набрала, стала как все дети. А когда дочери десять месяцев исполнилось, вот прямо день в день, он и ушел. И я осталась с двумя детьми.
(Что-то меня в этой, последней, фразе сразу заинтересовало, но я тогда не сумела понять и выцепить, что именно.)
— Вадим, уходя, так ничего вам и не объяснил?
— Ой, да говорил он что-то такое, банальное просто до скрежета зубов: кто-то кого-то не понял, он не так представлял себе семейную жизнь, не видит своего места… У меня у одного ребенка зуб режется, второй от нервов демонстративно обкакался, муж насовсем уходит, а тут еще сестра по телефону: что-то у тебя голос какой-то не такой… Давление не скачет? А когда мерила? Померяй сейчас! Может, мы с детьми приедем с твоими посидим, а ты пока развеешься, по магазинам пройдешься?
— Ага, — я в красках представила себе картину семейного разрыва. — А сейчас что же?
— Сейчас он уже благополучно нашел себе какую-то мымру приезжую, и они ребенка родили, мальчика. Полтора года ему где-то.
— Так…
— И вот теперь он хочет, чтобы я ему детей на все выходные туда отдавала.
— Куда?
— Ну, туда… Они ипотеку взяли. В Купчине.
— Вадим хочет забирать Владика и Клаву на выходные в свою новую семью?
— Именно так! — обрадовалась пониманию Зина. — Моих детей, которых он едва не в колыбели бросил, — к евонной мымре!
— А вы?
— А я говорю: обойдешься! Но вы не подумайте, что я вообще против, чтобы с отцом, хоть и с таким даже. Дети его знают, и вообще… пускай. Пускай к нам приходит и играет с ними. Или пусть в парк гулять идут. Или на аттракционы. Но не к мымре с ночевкой!
— А почему? — спросила я. — С мымрой что-то не так?
— Да я-то откуда знаю?! Я ее и не видала никогда! — раздраженно отмахнулась Зина. — Просто не нужно этого никому. Он от своих детей тогда ушел, а теперь ему вдруг захотелось… А потом? Опять надоест — и пошли вон? И как им тогда? Нет, уж пусть дети у нас остаются, а он их навещает. Что, скажете, я не права?
(И опять в ее словах что-то существенное мелькнуло на краю моего поля зрения, но я опять не поймала.)
— Скажу что-нибудь, когда услышу вторую точку зрения. Вадима. Он придет?
— Вот уж не знаю. Да что ему вам говорить-то? Его ж участия тут и не было почти…
— Алименты платит?
— Да. Переводит аккуратно. И подарки детям — всегда. Но разве ж в этом дело?
— Не в этом, — согласилась я. — Жду Вадима.
К содержанию
Я жил как на вокзале
Зинаиду оставила в коридоре. Она явно разозлилась, но я махнула на это рукой. Мне хотелось словить то, недовыловленное прежде.
Вадим — высокий, черноволосый, нервный. Пожалуй, красивый.
— Почему вы ушли от Зины и детей?
— Я от них не уходил.
— ?!
— Вы мне, наверное, не поверите, потому что это слишком уж отдает… не знаю… Островским, что ли… В общем, я сбежал не от Зины с детьми. Я сбежал от клана. Не смог, не потянул, оказался слабаком… здесь все верно.
— Расскажите.
— С моей стороны на свадьбе было два родственника: мама и папа (мои дедушки и бабушки к тому времени, к сожалению, уже все умерли). Со стороны Зины родственников было тридцать восемь. Потом они приходили к нам как к себе домой. Я даже не всех знал по именам. Запросто оставались ночевать. Всегда с подарками или гостинцами для детей, с чем-то вкусным, с бутылкой, с улыбкой, с приветом.
Я очень ждал сына, мы обсуждали совместные роды. Но ее мать сказала: неловко это, чтобы мужик видел, я бы не хотела, чтоб твой отец… В итоге Зина рожала Владика с матерью. Новорожденного сына я видел только по ночам. Днем я работал, а в выходные у нас постоянно толкался какой-то родственный народ…
— Вы не пытались поговорить с женой?
— Пытался неоднократно. Она вроде понимала, говорила: но я же не могу их прогнать! Они нам так помогают… Они и вправду помогали, спору нет, если что нужно, всегда было кого позвать или попросить. Но у меня было ощущение, что я живу не в своем доме, а на вокзале. Никогда не знаешь, кто придет или приедет через час.
У них в деревне все было еще круче. Когда я приезжал, меня даже не пускали к жене и ребенку. Выбегали ее братья (родные и двоюродные), хватали меня под микитки и радостно кричали: баня уже истоплена, скорей, скорей, только тебя и ждали!..
Но это все ерунда. Намного страшнее другое…
— Что же? — с интересом уточнила я. Свои прошлые «подозрения» я уже расшифровала. В первом случае фраза обычно звучит так: «И я осталась одна с двумя детьми». Зина исключила слово «одна». Да она одна и не оставалась.
Во втором случае — обычно «дети остаются со мной», в Зинином варианте — «дети остаются с нами», то есть внутри клана. Наше, кровное, и нечего его куда-то там отдавать. Не столько сама Зина, сколько клан против. Но что же еще больше напугало чуткого и нервного Вадима?
— После того как я поближе познакомился с Зиниными родственниками, я то и дело «терял» свою жену, и это было страшно, мучительно. Не понимаете? Ну вот вроде бы мы наконец одни, разговариваем, решаем что-то только про нас троих. И вдруг с Зининых губ слетает несколько фраз моей тещи. Потом — аргумент ее брата, прямо с его характерными оборотами и даже интонациями. Следующей говорит ее любимая тетка по отцу (в этот момент жена так же поднимала брови и постукивала пальцами).
Иногда мне казалось, что у кого-то из нас шизофрения. «Зина! — кричал я. — Пожалуйста, говори от себя!». Она только пожимала плечами: что за ерунда? Я от себя и говорю.
Она этого не видит. Не понимает. После рождения Клавы она была совсем слаба и просто растворилась во всем этом. Я не мог ее найти, достучаться до нее. Иногда она казалась мне не личностью, женщиной, моей женой, а муравьем в муравейнике. Больше того, мне показалось, что я и сам начинаю исчезать, растворяться. Я трусливо и подло сбежал…
Ира, моя вторая жена, приехала из Перми, там у нее осталась мама. И все. Я понимаю, что это не выглядит достойным.
Но я действительно люблю своих детей. Я хотел бы растить их. Приходить и играть с ними там, у них, — бесполезно: я слишком напряжен и неэффективен, а они смотрят на меня так, как будто я турист в их заповеднике. У нас дома — совсем другое дело, два-три дня в неделю, и я смогу на что-то влиять. Они оба любят играть с братиком…
— Добром Зина (они) вам их не отдаст (не отдадут). Она абсолютно уверена, что все правды в этом деле — на ее стороне. В социальном плане с вами все в порядке, поэтому можно добиться через решение суда и все такое. Если вы готовы…
— Наверное, нет. Я все-таки слабый и я… я их боюсь. Даже от мысли, что они все придут в суд и будут смотреть… брр… Да и для детей, я думаю, все это будет лишь дополнительной нервотрепкой.
— Вы не пойдете в суд.
— Не пойду. Может быть, хоть вы с ней… ну, поговорите, что ли?
— Поговорю, — кивнула я. — Прямо сейчас.
К содержанию
Это передается по наследству?
Прогноз относительно этого разговора у меня был самый неутешительный, и сбылся он в полной мере.
— Не поняла, он что, еще и псих, что ли? — с некоторой тревогой спросила Зина, выслушав нечто о чувствах, которые Вадим испытывал во время их недолгой семейной жизни. — А детям это может передаться?
— Нет, — вздохнула я. — Вадим абсолютно нормален, не беспокойтесь. И да, желание быть отдельными личностями может передаться. Но иногда оно явно возникает и в качестве новообразования, иначе мы бы так родовым строем в свайных поселках и жили…
— Это вы о чем?
— Да в общем-то ни о чем…
Дальше они ушли каждый в свою жизнь. Одно из множества каждодневных несовпадений в этом мире. Но ведь Зина была права: когда-нибудь Владик или Клава вполне могут обнаружить в себе желание стать отдельными. И что случится тогда? Я велела Вадиму на всякий случай быть наготове. Он горячо обещал, но я почему-то ему не очень поверила.
