Популярнейший мини-сериал «Д’Артаньян и три мушкетера» был снят на Одесской киностудии в 1978 году режиссером Георгием Юнгвальд-Хилькевичем по мотивам романа «Три мушкетера» Александра Дюма. По сюжету бедный гасконец д’Артаньян отправляется покорять Париж, где его ждет масса приключений.
За основу картины был взят мюзикл Максима Дунаевского «Три мушкетера», поставленный в 1974 году на сцене московского ТЮЗа режиссером Марком Розовским. Тексты написал Юрий Ряшенцев. Часть песен перекочевала в фильм, но были написаны и оригинальные номера. Сценарий Хилькевич сильно переделал из-за чего возник конфликт с Розовским, который значился сценаристом картины.
Из нескольких кандидатур выбрали и утвердили на роль д’Артаньяна Александра Абдулова. Поэт-песенник и актер Илья Резник случайно встретили в Москве Михаила Боярского и спросил его: «Миша, ты снимаешься в «Трех мушкетерах»?» — «Каких «Мушкетерах»?» — удивился тот. «Ну ты даешь! У тебя же, Мишель, физиономия как из прошлого века и волосы длинные. Обязательно скажу Хилу. Режиссеру Хилькевичу». Хилькевич по протекции Резника решил попробовать Боярского в роли Рошфора. На Одесской киностудии одели Михаила в костюм Рошфора. И вдруг – все замерли. Режиссер: «Обычно на студии всегда галдеж. Замолкают, только если что-то серьезное случится. Поворачиваюсь: перед нами стоит д’Артаньян. Единственный и неповторимый. С Мишей все было решено».
Роль кардинала стала дебютной для актера Таганки Александра Трофимова, которому было тогда …всего 25 лет и он должен был сыграть фанатика Фельтона – убийцу Бэкингема. Но пробах Трофимов настолько поразил режиссера в роли Ришелье, что тот больше никого не приглашал. А вот озвучил кардинала уже опытный Михаил Козаков.
На роль миледи была утверждена Елена Соловей («Раба любви»). Но за неделю до начала съемок она оказалась от роли в связи с беременностью. Режиссер вспомнил о своей подруге, с которой вырос в одном дворе в Ташкенте – актрисе Маргарите Тереховой. Почитав сценарий, она резко заметила: «В этой пошлятине играть не собираюсь». Хилькевич и ради нее в том числе сел переписывать сценарий – из более комедийного в драматический, что привело к суду с ним автора сценария Марка Розовского и поэта Юрия Ряшенцева.
Из-за тяжбы премьера фильма была отложена на год. Но обвинение в том, что Юнгвальд-Хилькевич хочет себе забрать часть сценарного гонорара было снято, поскольку Георгий значился только как режиссер картины.
Терехова настояла, что ее Миледи будет не «томной дамой», а «сорвиголовой в юбке». Актриса многое прочитала о прототипе Миледи – авантюристке Жанне де Ламотт. У Дюма Миледи клеймили в 16-летнем возрасте как преступницу, совратившую священника и заставившую его похитить церковные сосуды. Жанна же украла… 1,6 млн ливров. Другой масштаб! Терехова вспоминала: «Дух этой женщины присутствовал рядом во время съемок и помогал сыграть эту роль. Нужно было нарисовать клеймо в сцене, когда тайну Миледи случайно узнал д’Артаньян. Нарисовать захотел сам режиссер, он ведь еще и художник. Юра говорит: «Сейчас я тебе нарисую» и вдруг замолкает, а потом кричит: «Посмотрите, у нее на плече красное пятно в форме лилии — его нужно только обвести!» Представляете?! Он позвал всех и просто обрисовал лилию, выступившую на моем плече».
Маргарита Терехова на площадке была зловеще-обворожительной Миледи. Но когда звучала команда «Стоп! Снято!», она снимала исторический костюм и бежала в гостиницу, где ее ждала 8-летняя дочь Аня. Терехова превращалась из Миледи в мать-одиночку. Однако и Миледи больше всего пеклась о своем незаконнорожденном сыне – именно для него она добивалась титулов и богатства. Так что и эта черта их роднила.
У Алисы Фрейндлих не шла роль Анны Австрийской. Актриса задалась вопросом, почему королева подарила своему любовнику столь заметную вещь, как подвески, и спросила об этом режиссера.
«Подвески она подарила потому, что единственное, чем она могла насолить королю, так это отдать его же подарок! Испанское проявление непокорности наряду с австрийской расчетливой холодностью», — нашелся Хилькевич. С этого момента у Фрейндлих пошла роль и она придумала свой знаменитый «испанский» щелчок пальцами.
«Париж» снимали во Львове, а «осаду Ла-Рошели» в Каменец-Подольском, где мушкетеры подвергались смертельной опасности. И в одном из эпизодов схватило сердце у Портоса-Валентина Смирнитского. Боярский стал ему неумело делать массаж груди, так что тот закричал: «Да пусти ты, сука, мне дышать нечем!» Актера увезли в больницу на скорой, но он успел из машины крикнуть с пафосом, свойственной его герою: «Я вернусь!».
Сцену «марлезонского бала» снимали в Одесском оперном театре. Там пострадал уже Боярский – ему «кардиналец» ткнул в лицо шпагой, так что зацепил нёбо. Съемки пришлось отложить. И доснимали уже во Дворце Моряков. За что морячки вытребовали у Михаила «шефский» концерт.
Хилькевич рассказал, как появился главный хит фильма: «Я любил работать с Дунаевским. Максиму можно рассказать, что я хочу. Когда я начинал снимать «Трех мушкетеров», песни нужно было заменить, или придать им новую современную интерпретацию. И необходим был шлягер — песня мушкетеров. Я привел музыкальный пример Максиму из пародийного американского фильма о трех мушкетерах. Ритм должен был определять стук копыт. Я сказал, что эта песня должна нравиться всем: начиная от пьяниц и заканчивая детьми. И Дунаевский написал мелодию «Пора-пора». А Ряшенцев, несмотря на то, что Розовский категорически возражал, и мы были в конфликте по поводу музыкальной концепции фильма в целом, как человек талантливый, переступил через собственные амбиции и, загоревшись от мелодии, удачно подтекстовал ее. Тогда и появился шлягер».
Читайте также:
