Известный писатель и публицист Исраэль Шамир — о том, что Россия и русская церковь выиграют от беззаконных поступков Порошенко, Филарета и Варфоломея.
Я пишу об этой острой и болезненной теме как православный христианин — после продолжительных бесед с клириками и мирянами в России и на Востоке, со всем пониманием ответственности момента, в порядке обсуждения.
На Украине вовсю готовятся к созданию новой православной церкви. Неважно, что есть там православная церковь с тысячелетней историей, всеми признанная и почитаемая, возглавляемая митрополитом Онуфрием. Президент Порошенко решил создать новую, точнее — слепить её из двух никем не признаваемых церковных групп под водительством Филарета и Макария, заручившись неканоническим благословением Варфоломея, патриарха константинопольского.
Новая церковь, хоть и сомнительного происхождения, не будет никак связана с Москвой. А это самое главное для Порошенко, особенно в преддверии выборов.
Крайне амбициозный Филарет уже, по данным СМИ, заявил, что он не станет патриархом новой церкви. И в этом есть смысл, как мы скоро увидим.
В Москве крайне огорчены таким развитием событий. Единство православной церкви всегда высоко ценилось на Руси, а подрыв церковного единства с Украиной особенно печален, тем более что есть опасность, что новая церковь при покровительстве националистов будет пытаться захватить храмы законной, признанной церкви, находящейся в теснейшем союзе с Москвой.
Но нет худа без добра. Как я попытаюсь объяснить далее, Россия и русская церковь смогут скорее выиграть, чем проиграть от беззаконных поступков Порошенко, Филарета и Варфоломея. В игру без правил могут сыграть и русские, и тогда их противники останутся на бобах.
Только кротость и уважение к традиции по сей день сдерживают шаги России в этой сфере (да и в других сферах тоже). Мне это напоминает роман Герберта Уэллса «Пища богов». Учёный изобрёл чудесное средство — стоит дать его детям, и они вырастают в пятиметровых гигантов. Общество жестоко преследует юных великанов. В одной из сильнейших сцен романа злобная маленькая старушка третирует огромных детей и они, по-детски кроткие, покоряются её самодурству. Но в конце концов великаны вырываются на волю — не без ущерба для маленьких людей, которым приходится смириться.
Россия — юный великан, который старается соблюдать правила, установленные пигмеями. Членство в ПАСЕ, в Совете Европы, в Международном суде только ограничивают Россию и ничего не дают ей взамен. И не могут дать — в этих организациях играют краплёной колодой карт.
Россия присоединилась к ним в поисках легитимности, хотя её предшественник СССР в этом не нуждался. Только сейчас, после нескольких бесплодных лет Россия начинает менять правила в ответ на смену правил извне.
Церковный расклад — из той же оперы. Православный Константинополь пал в 1453 году и превратился в исламский Стамбул. От некогда могучей византийской столицы остался фантом — Константинопольский патриархат. Несколько монахов, один из которых именует себя вселенским патриархом, несколько церквей в стамбульском квартале Фанар. В мире немало таких фантомов — есть главы Мальтийского ордена и ордена Тамплиеров, есть короли Греции, Кипра и Болгарии, есть императоры Бразилии и Австро-Венгрии.
Да и Россия не обделена — есть претенденты на московский престол. Фантом — не ругательство. Связаны с ним зачастую романтики, которым нравятся старые мундиры и золотое шитьё. Только никого эти почтенные люди не представляют, власти у них нет, хотя они умеют выписывать грамоты о даровании дворянских титулов и награждении орденами.
Пока существовала Оттоманская империя, у константинопольского патриарха было определённое положение. Султан о нём заботился, а патриарх поддерживал власть султана среди православных.
В те времена русская церковь немало страдала от его требований, но смирялась: через голову султана не перепрыгнешь, а патриарх был чиновником султана. Но вот рухнула Турецкая империя, победила республика, Ататюрк образовал светское государство, и в глазах светской турецкой власти патриарх стал просто священником, окормлявшим считаных греков, оставшихся после обмена населением (когда греки отправились в Грецию, а турки — в Турцию).
Русская церковь, этот юный гигант, продолжала заботиться о пигмее на константинопольском троне, отдавала ему почести, щедро слала подарки и внушительное денежное содержание. После падения СССР почестей, подарков и денег русские стали давать ещё больше.
Эту щедрость патриарх Константинополя воспринимал как должное. Его претензии росли. Он стал считать себя восточным эквивалентом Папы Римского, уполномоченным создавать и отменять автокефальные церкви.
Фанар пользуется серьёзной поддержкой Вашингтона: там любят лелеять фантомы. Десятки лет американцы содержали фантомные правительства прибалтийских республик и других стран Варшавского договора, и это окупилось в 1991 году.
Русская церковь, искавшая своё место после внезапного возвышения в новой, постсоветской России, очень хотела вписаться в традиционные структуры, не задумываясь о том, что пользы от этого мало, а ущерб велик. Мало было пользы и от объединения с зарубежной русской церковью — её основным приданым был оголтелый антисоветизм, антикоммунизм и отрицание значительной части русской истории.
Но в пользу союза с зарубежниками можно хотя бы сказать: это издержки нужного объединения русских людей в России и за рубежом. Признание же Константинополя как первой по чести кафедры православного мира большого смысла не имело.
А фанарский фантом только ждал случая, чтобы обрести плоть и кровь. Эту оказию преподнёс ему президент Украины Петро Порошенко. Киевский режим мечтал о независимости, как Мазепа:
Без милой вольности и славы
Склоняли долго мы главы
Под покровительством Варшавы,
Под самовластием Москвы.
Но с независимостью не складывалось. Порвать с Москвой Киев сумел, но вместо сестринской опеки России Украина попала под куда более жёсткий контроль Запада. Её деньги контролирует МВФ, её армию — НАТО, её политику — Госдеп.
Уход украинской церкви из-под номинальной верховной власти московского патриарха представлялся киевской верхушке пригодной заменой более реальных признаков суверенитета. Порошенко обратился к фанарскому фантому с просьбой дать украинской церкви автокефалию, то есть полную церковную независимость.
По церковным правилам, с таким вопросом нужно было обращаться в Москву, но этого киевский режим не хотел. И владыка Фанара согласился пойти навстречу. Он «отменил» историческое признание перехода Киевской кафедры под руку Москвы, данное более трёхсот лет назад, и заявил, что он вправе создать на Украине новую церковь, подчинённую напрямую Константинополю.
«Его подкупил Порошенко!» — закричали в Москве. Но я уверен, что не в деньгах дело (только человек, которого можно подкупить, предположит, что и других можно подкупить). Патриарху Варфоломею хочется перестать быть фантомом и стать настоящим церковным правителем. Украина — обширная и богатая епархия, в разы больше и богаче, чем любая православная страна (за исключением России).
Насколько я понял в ходе бесед с церковными деятелями Востока, Варфоломей даст украинцам ограниченную самостоятельность (ставропигию) под своим патриаршим жезлом. То есть даже та украинская церковь, которая, возможно, возникнет в Киеве, не будет подлинно поместной и автокефальной — она будет подчинена Константинополю, как сейчас подчинена Москве. (Видимо, поэтому Филарет решил уклониться от принятия патриаршего клобука.) Вот он, выбор украинской церкви — быть под Москвой или под Стамбулом. Как у украинской державы — быть под Москвой или под Брюсселем, Вашингтоном, Варшавой.
Москва болезненно отреагировала на попытку Фанара оторвать от неё одну из канонических территорий. Это понятно.
Она провозгласила Варфоломея раскольником и запретила «сослужить» с его священниками и епископами. Но можно посмотреть на происходящее по-иному и увидеть, что польза для России от этих событий значительно превосходит вред.
Единство православных церквей опирается на два параметра. Один из них — канонические территории. За пределом своей канонической территории поместные церкви не могут назначать епископов и воздвигать храмы без согласия владыки данной территории. Второй параметр — это общая литургия и единое причастие.
Православные русские, посещающие Афон или Святую землю, не смогут причаститься там, не нарушая веления своей церкви, а русские священники не смогут там «сослужить»: потому что священники и владыки Иерусалима и Афона не станут препятствовать священникам Фанара участвовать в службах. Тем паче в Турции, где есть несколько храмов, — и там русские паломники не смогут причащаться, а священники — «сослужить».
Сам же Фанар, и тем паче церковь Иерусалима, никоим образом не ограничивает русских мирян и священников. Для них территориальный вопрос полностью отделён от темы причастия.
Русская церковь могла бы избрать принятый в дипломатии принцип взаимности, или reciprocity. Вы нарушаете территориальный принцип — и мы считаем территориальный принцип не бывшим, отменённым. Вы признаёте нашу евхаристию — и мы вашу признаём.
И тогда Москва сможет направить своих епископов и воздвигнуть свои церкви в Царьграде и Иерусалиме, в Риме и Вашингтоне.
Сможет беспрепятственно осуществлять свою всемирную миссию, приводя к православной вере и окормляя французов во Франции и итальянцев в Италии, евреев в Израиле и арабов в Палестине. Москва сможет сорвать со своих рук и ног те путы, на которые она сама согласилась во имя единства православной церкви.
Если уж фанарский фантом нарушил принцип канонической территории, нужно ему ответить тем же, что будет крайне выигрышно для России и её церкви. А вот с евхаристией шутить нельзя, и не надо. Пока Фанар и Иерусалим принимают русскую евхаристию и литургию, из соображения принципа взаимности следует и русской церкви принять их евхаристию и литургию.
Сейчас московская патриархия требует от всякого русского христианина, причастившегося вместе с «раскольниками» в Иерусалиме, принести покаяние.
Думаю, что это создаст проблемы. Даже те, что каются, не искренне будут каяться. Лучше и тут следовать Константинополю и разрешить причащаться им — в русских церквах, а русским — в их церквах.
(И — чтобы уж два раза не вставать — давно пришло время для взаимности и с католиками. Католики разрешают русским принимать причастие в католических соборах, можно и католиков допускать до православного причастия, тем самым упрочив единство Христианской церкви. Церкви полностью раздельны и не служат вместе, но верующие смогут причащаться друг у друга)
В особенности важно единство причастия для Святой земли. Патриарх Иерусалимский Феофил не хотел и не хочет ссориться ни с Константинополем, ни с Москвой. А значит, он не будет запрещать служить священникам Константинопольского патриархата, сколько бы его ни убеждала Москва. Перестать причащаться в храме Воскресения (храм Гроба Господня) в Иерусалиме, и в храме Рождества в Вифлееме, и в храме Благовещения в Назарете было бы непосильным наказанием для русских паломников.
Но и на Святой земле можно по принципу взаимности отказаться от территориальности. Можно назначить епископов в Иерусалим, Вифлеем и Назарет, и привлечь паству — как православных палестинцев, говорящих по-арабски, так и православных жителей Израиля. А это сотни тысяч верующих, не охваченных в наше время.
В Иерусалиме, с тех пор как его завоевали турки-османы в XVI веке, православной церковью правят поставленные турками греки, уроженцы и выходцы из Греции. Коренное же православное население (местных палестинцев) они не допускают в монастыри, не возводят их в епископский сан и не допускают в синод. Эта жёсткая дискриминация давно раздражает палестинских христиан. Некоторые из них уходят в Католическую церковь, некоторые — в церкви протестантские. Огонь бунта против иноземных иерархов тлеет в Иерусалимской церкви, готовый прорваться наружу в любой момент, как он уже прорвался в Антиохийской церкви.
Уже в последнее Рождество патриарх Иерусалимский смог попасть на службу в Вифлеем только под защитой штыков израильской армии. Народ им недоволен. Если русская церковь оснуёт на Святой земле свою кафедру и назначит своего ромейского патриарха, многие церкви перейдут к ней и многие прихожане найдут в ней новый дом.
Касается это и православных выходцев из России, которых немало на Святой земле. Греки во главе Иерусалимского патриархата не заботятся о них. Их главная забота — паломнические церкви и паломники. А местные жители? Неважно. С 1948 года, с тех пор как возникло еврейское государство, не было построено ни одной новой православной церкви в Израиле. Большие города — Беер-Шева, Афула, туристический Эйлат — лишены церквей. Конечно, израильские власти не способствуют строительству церквей, но и православная церковь Иерусалима не делает ничего в этом направлении.
Без малого миллион выходцев из России оказались в Израиле. Многие вспоминают об Иисусе Христе, только не знают, как к нему прийти. Новый, основанный Россией Ромейский патриархат, смог бы стать домом для этих людей и со временем привести евреев к Христу.
Итак, отказ от территориального принципа, навязанный Фанаром Москве, принесёт больше пользы самой Москве. Настало время русской церкви выйти за поместные рамки и стать великой вселенской церковью без границ.
Исраэль Шамир
