Пять лет назад, после воссоединения Крыма с Россией, появилось выражение «крымский консенсус». Им стали обозначать не просто поддержку действий Путина в деле возвращения полуострова и его внешнеполитической линии в целом, но и согласие общества в отношении базовых патриотических принципов. Спустя пять лет консенсус жив – как бы его не пытались похоронить те, кто оказался вне его еще в марте 2014-го.
Присоединение Крыма к России вызвало огромный всплеск патриотических настроений в русском обществе. Уже тогда это сравнивали едва ли не с Днем Победы или полетом Гагарина в космос. Вхождение Крыма поддержали более 90 процентов граждан России, рейтинги Путина выросли до 80 процентов. Через год с «Крым наш» были согласны уже 95 процентов, а рейтинг одобрения президента приблизился к 90 процентам. Сложилось общественное согласие, которое тогда же назвали «крымским консенсусом».
Его содержание трактовалось по-разному. Понятно, что люди объединились вокруг присоединения Крыма к России, но не только. Было ясно, что в обществе есть практически единодушное мнение насчет нескольких принципов: Россия не должна поддаваться на давление Запада, никакое внешнее вмешательство в наши внутренние дела недопустимо, как недопустимы и попытки раскачать ситуацию в стране изнутри, устроить русский Майдан. Внешняя политика Владимира Путина также стала платформой для консолидации общества – держим удар Запада, отстаиваем свои национальные интересы, особенно на постсоветском пространстве, поворачиваемся на Восток.
Если начиная с Болотной в конце 2011 года противники Путина пытались представить его как союзника олигархов, номенклатуры или элиты как таковой, то после марта 2014 года даже такие разговоры стали уделом ультрарадикальных маргиналов. Путин окончательно стал восприниматься обществом как надпартийный и надэлитный президент. Крымский консенсус дал обществу не просто радость победы, которой и было восстановление справедливости, окончание долгого периода распада СССР, не только сплочение перед лицом внешнего давления, но и уверенность в своих силах, осознание наступления нового времени.
Спустя пять лет крымский консенсус порой ставят под сомнение. Особенно активно подобные разговоры пошли в последние полгода – после пенсионной реформы. Радостные крики тех, кто изначально ставил себя вне общенационального согласия – «крымский консенсус мертв, начинает накапливаться политический протест» – действуют и на некоторых из тех, кто раньше чувствовал себя частью народного единства.
«Растратили такой капитал, упустили такую возможность для национального реванша, для революции сверху, для возвращения Украины, для национализации олигархов, для рывка» – критики упоминают то, что им желанно. Вину за «смерть консенсуса» возлагают на власть, гнилую элиту, либералов в правительстве, пенсионную реформу, неприсоединение Донбасса, коррупцию, конфронтацию с Западом – тут тоже много вариантов.
Но пессимисты торопятся. Консенсус жив, потому что живо народное единство. А ведь он именно про него.
Что такое на самом деле «крымский консенсус»? Это национальное единство, то есть объединение людей вокруг базовых патриотических принципов. Оно на самом деле было и раньше, но не осознавалось в полной мере ни самим обществом, ни тем более политическим классом.
Национальный суверенитет – и не формальный, а с русским лицом и русскими интересами. Доверие к первому лицу – безусловное, не дающее и шанса на спекуляции о его марионеточности и антинародности. Такое доверие важно ведь не тем, что делает из Путина какого-то небожителя (ни о каком культе личности нет и речи), а тем, что дает ему дополнительные возможности и силы для проведения своей линии как вовне страны, так и внутри ее.
Второе даже важнее, потому что внешнеполитическое противостояние, хотя и отнимает у Путина массу времени и сил, перешло в стадию затяжного боя, долгой и изнуряющей схватки, причем не в формате Россия–Запад, а в гораздо более сложном, многостороннем противостоянии, которое всегда сопровождает рождение нового мирового порядка.
Доверие Путину было не просто подтверждено на прошлогодних выборах – он получил поддержку как своей внешней политики, так и мандат на внутренние преобразования. Это не карт-бланш, а совершенно конкретный наказ действовать в духе «крымского консенсуса». То есть делать то, что отвечает интересам абсолютного большинства народа.
Но как же пенсионная реформа – она-то встретила неодобрение, снижение рейтингов власти? Здесь власти пошли на то, что считают неприятным, но стратегически правильным, безотлагательным. Аргументы Путина о том, что не проведя реформу, мы поставим под угрозу сначала финансовую, а потом и социальную стабильность государства, могут, конечно, отбрасываться теми, кому не нравится Путин. Но он – честный, говорящий то, что действительно думает, и делающий то, что в его силах для одновременного реформирования России и поддержания в ней стабильности. Выбирающий между справедливостью сейчас и стабильностью завтра именно стабильность, не потому, что не хочет справедливости, а потому что помнит какой ценой далось ему и всем нам прекращение периода нестабильности и распада.
Тем, кто считает, что Путину не хватает задора или рискованности для того, чтобы рубить шашкой (например, в виде конфискации имущества олигархов), можно напомнить март 2014-го – когда президент делал то, что никто не мог себе даже представить.
Именно благодаря таким качествам национального лидера – сочетанию решимости и осторожности, стратегического расчета и быстрой реакции – и сложился в свое время «крымский консенсус». Точнее проявился, потому что Путин не формулировал, а лишь выразил то, что хотел и хочет русский народ. Веры в свои силы, отстаивания своего пути и связи с предками, стремления к справедливости, соработничества и солидарности, объединения в общем деле – всего того, что дает любовь к Родине.
