Колумнист Сергей Мардан про хроническую болезнь, именуемую «горячие кавказцы»
1 июня в ходе драки с 10 кавказцами был убит бывший спецназовец Никита Белянкин. Он вступился за двух мужчин, которых избивала толпа.
Преступление оказалось настолько резонансным, что расследование на контроль взял глава Следственного комитета. Но напряжения в обществе это не снимает. Потому что, напряжение копится очень давно.
Убийства подобные произошедшему в Путилково – наша тяжелая и уже хроническая болезнь. Стаи пришельцев бродят по просторам Святой Руси, как бродили степняки тысячу лет назад.
В одиночестве пришелец — это карикатурный мимино. Он — добрый, милый и самобытный. Мы покупаем у него сыр и кинзу и снисходительно слушаем его болтовню.
Но в группе пришелец преображается волшебным образом. Он становится криклив, гневлив, он питается страхом окружающих аборигенов.
Аборигены навыки групповой социализации давно утратили, в больших городах они перемещаются поодиночке, друг другу никто не доверяет. Своих тут нет, все – чужие и все если не враги, то конкуренты точно.
Абориген – слаб, он изможден ипотекой, плохим фастфудом и офисной работой.
И против трех откормленных амбалов он не выстоит. А если их десять — даже спецназовец не выстоит, особенно если если ему сразу воткнуть нож в сердце.
Остроту симптомов хронической болезни именуемую «горячие кавказцы» периодически снимают правоохранители, когда они по команде сверху крушат этнические бизнесы и сходки с холодной жестокостью, которая любого джигита немедленно превращает в «мимино».
Если же менты манкируют своими прямыми обязанностями громить пришлых рано или поздно начинают простые русские люди. Как это было в Бирюлево, на Манежке, в Пугачеве, Кондопоге и периодически случается по всей России — просто медиа об этом не всегда пишут.
Но бунт имеет существенные побочные эффекты, поскольку оскотинивает и тех, кто вроде бы просто хотел справедливости.
«Кавказцы» в будничной жизни глубинной России – это вынужденное и регулярное столкновение с архаикой, от которой мы давно хотим отвыкнуть. Это навязываемые нам стереотипы и поведенческие модели, которые в русских городах вроде бы давно изжиты.
И попытка снова их нам навязать — боюсь, может закончиться очередной Манежкой. Есть такое свойство у подобных конфликтов.
Что с этим делать, я честно не знаю. Делать вид, что у преступности нет национальности, когда любой прохожий знает, что она есть — это занятие для прекраснодушных обывателей и просто подлецов.
Пока Россия чихает кровавыми соплями из-за этого насморка, никакого здорового общества и настоящей политической нации здесь не появится.
