Продолжение. Предыдущие статьи:Три Руины Украины, а четвёртой может и не быть…[/u]«Чрез незгоду всі пропали – самі себе завоювали…»[/u]Тотальный грабёж и лингвоцид – причины Второй Руины[/u]
Исследователи голода на Украине 1932-1933 годов давно установили объективные его причины: это необъявленная гражданская война, которую вели кулаки и другие реакционные круги против коллективизации сельского хозяйства; засуха, поразившая некоторые области Украины в это время; эпидемия тифа, особенно люто свирепствовавшая на Украине и Северном Кавказе; «неизбежный беспорядок, вызванный реорганизацией сельского хозяйства, а также глубокие потрясения в экономических и общественных отношениях; недостаток опыта, самодовольство и неисполнительность, недостаток подготовки и левацкий радикализм среди части беднейших крестьян и гражданских служащих» (бельгийский историк Людо Мартенс). К этому следует добавить колоссальный отток образованных и просвещённых «кадров» с Украины в первую очередь в Россию. Крепко запомним это обстоятельство: пресловутому «голодомору» предшествовал жесточайший лингвоцид, совершённый украинскими националистами против собственного народа. Тема является далеко не изученной, но особенно хорошо видна на примере литераторов и другой творческой интеллигенции, совершившей массовый исход из Киева, Одессы, Харькова и других мест в Москву, Ленинград и другие крупные города РСФСР. Культура и наука УССР были, что называется, обескровлены. А сколько уехало учителей, врачей, агрономов, не желавших терпеть издевательства мовнюков, уже тогда твердивших несогласным: «Чемодан, вокзал, Россия»? Примеров достаточно, и на их основе можно сделать однозначный вывод: множество.
Руководство СССР, безусловно, задолго до трагедии 1932–1933 гг. обращало внимание на тревожные сигналы из УССР, где буквально на всех уровнях власти и управления засели украинские националисты из бывших УНР, Украинской державы Скоропадского, Директории, но которых «бывших», как известно, не бывает. В свете нынешних событий как-то по-иному видится якобы «сфальсифицированный» процесс «Спілки визволення України» («Союза освобождения Украины»), которым, по утверждениям националистов нынешних, была «уничтожена украинская интеллигенция». В ходе его действительно были репрессированы 474 человека. Так ведь не всех тогда даже осудили. Более четверти от этого числа – 124 человека – были вообще освобождены от наказания, 87 высланы за пределы Украины, условно осуждены – 3, к различным срокам заключения – 192, расстреляны – 15. Пристальному вниманию была подвергнута «продукция» т. н. «института украинского научного языка». Словари и другие работы, признанные «националистически-вредительскими», пришлось уничтожить.
Увы, к тотальному очищению управленческого аппарата это тогда не привело. Достаточно сказать, что явный националист Николай Скрипник (в 1927–1933 годах занимал пост наркома просвещения УССР) застрелился у себя в кабинете 7 июля приснопамятного 1933 года. Ещё раньше, в мае того же года, покончил жизнь самоубийством Мыкола Хвылевой-Фитилёв. И отнюдь не из-за «голодомора»: в предсмертной записке он написал: «…да здравствует коммунизм. Да здравствует социалистическое строительство. Да здравствует коммунистическая партия…» — расхождение с «генеральной линией» было лишь в том, что он и ему подобные были «искренними коммунистами, но их не поняли».
Скрыпники калибром поменьше – та же предательская шляхта давно ушедших веков, оформившаяся теперь под названием номенклатура, ради сохранения своих постов и привилегий продолжала гнать в центр сообщения преимущественно о благополучном положении дел на местах, успешном выполнении планов, в том числе хлебозаготовок, иногда даже с ходатайствами об их увеличении. Отдельные тревожные сообщения тонули в общем хоре реляций иного рода.
Страна жила иным, беда подкралась незаметно (плакаты 1930 и 1933 годов)
Самое слабое место в уверениях украинских националистов о якобы спланированном Сталиным почти поголовном уничтожении «непокорных украинцев» – почему он не довёл своё дело до конца в 1934-м: ведь в предыдущем году вроде как всё получилось? Ан нет: даже у потерявших всякий стыд и совесть «укроисториков», бывших и современных, не хватает всё же наглости относить этот год и последующие к «геноцидным». Именно по воле Сталина, осознавшего всю степень погружения Украины в новую Руину, сюда хлынул поток продовольствия, посевного материала, машин для обработки грунта и переработки урожая и прочего необходимого. Приводим краткую подборку из документов российских архивов, свидетельстующих о том, как центральная власть на самом деле отнеслась к бедам украинцев, осознав масштаб беды; когда экспорт зерна, запланированный на основе донесений с мест о якобы невиданном урожае, был снижен в пять раз от заложенного в планах и во столько же раз увеличена помощь зерном Украине (в абсолютных цифрах – 501 тысяча тонн; для сравнения: в 1922 году, во время голода, Советская Россия получила от всех международных организаций 561 тысячу тонн зерна для всех регионов). Но мало того: на шифротелеграмме секретаря Днепровского обкома КП(б)У М.М. Хатаевича (область, наиболее пострадавшая от зернового кризиса), просившего дополнительную продовольственную ссуду, рукой Сталина было написано: «Надо дать». Для Украины были закуплены 16 тысяч лошадей. Украине выделены были 5500 тракторов – почти половина от всех, произведённых в СССР.
Подборка документов из архивов РФ о помощи центра Украине в 1933 году
Распределение тракторов по регионам СССР. Львиная доля была выделена для Украинской ССР
Примечательно, что в том же 1933 году комиссия по правописанию во главе с А.А. Хвылей (Олентиром) переработала украинское правописание, признав нормы 1927-1929 годов («скрыпниковку») «националистическими». Была пресечена деятельность «Научного общества имени Тараса Шевченко», располагавшегося во Львове (в то время – в составе Польши), с которым украинские большевистские «реформаторы» поддерживали тесную связь, использовавшуюся польскими спецслужбами.
Пожалуй, что окончательную точку во Второй Руине Украины поставило Политбюро ЦК КП(б)У, утвердившее в 1937 году постановление, согласно которому предавалась критике практика «галициезации» украинского языка, связанная с «протаскиванием в украинский язык польских и прочих иностранных слов в то время, когда для обозначения новых понятий есть более близкие и хорошо знакомые украинскому народу русские слова». То есть русский и украинский языки пошли на логичное сближение (вместо прежней конфронтации). В сущности, первому из них от этого было «ни холодно ни жарко», зато второй получил мощнейший импульс для развития, отчего и расцвели тотчас украинская литература и театр, культура в целом, а также наука и техника, что совершенно неоспоримо, поскольку зримо подтверждается всем ходом экономического развития страны. Именно преодолением лингвистического антагонизма стал возможен приток в УССР тех кадров, которые составили её мировую славу: скажем, уроженца Московской губернии Олега Константиновича Антонова, ставшего в 1952 году киевлянином, возглавившего ГСОКБ-473, выросшее в ОКБ имени О. К. Антонова, с 1989 года в Авиационный научно-технический комплекс «Антонов» – напрочь убитый новоявленными украинскими националистами, «патриотами», пришедшими к власти на Майдане; ракетчика Владимира Челомея, уроженца Привислинского края Российской империи, Николая Амосова из Новгородской губернии (в Киеве с 1952 г., создатель Национального института сердечно-сосудистой хирургии, носящего сейчас его имя) и многих других россиян, нашедших здесь «вторую Родину».
Великороссы Олег Антонов (слева), Владимир Челомей и Николай Амосов, ставшие «украинцами» и гордостью Украины благодаря прекращению порочной политики украинизации. По существующим сейчас законам их въезд на Украину был бы попросту невозможен
А ещё (немаловажный фактор!) в середине 1930-х убрались прочь с собственно коренной Украины галичане-«эксперты»: представители населения самой отсталой и запущенной части Австро-Венгерской империи, носители упаднических настроений и дремучей, притом совершенно необъяснимой ненависти к русским. О массовых репрессиях именно к ним не известно: стало быть, сами уехали либо освоили русский и нормальный украинский языки и растворились среди местного населения.
Но, как оказалось, на помойку Истории их не выбросили: этот исторический «секонд-хенд» подобрали с целью дальнейшего использования уже другие хозяева.
Заглавное фото: «Большевики вывозят зерно с Украины». Фото с сайта «Голодомор на Украине». Факты говорят об обратном: в трудное время зернового кризиса на Украину напротив, массово ввозилось зерно из Российской Советской Республики, и в огромных размерах.
