Рейтинг Макрона к очередному уик-энду протестов «желтых жилетов» обновил антирекорд, нырнув с 25 процентов до 23. Доля граждан, «очень недовольных» Макроном, увеличилась на шесть пунктов и достила 45 процентов.
Ранее президент Франции, по своему обыкновению долго выжидавший, покуда дело не приобретет уже совсем нехороший оборот, напомним, выступил по телевидению. Собрал даже больше зрителей, нежели при трансляции ЧМ-2018, когда в финале футболисты республики играли с Хорватией. Интерес общественности был понятен: от протестов «желтых жилетов» всю страну трясет и всем хотелось знать, что предпримет в таких обстоятельствах первое лицо.
Макрон осудил уличное буйство (странно ему было бы не осудить) и в дополнение к мораторию на повышение налога на солярку объявил о дополнительных финансовых помягчениях: «Минимальный размер оплаты труда вырастет на 100 евро в месяц, начиная с мая 2019 года. Кроме того, начиная с 2019 года не будут облагаться налогами и социальными платежами сверхурочные часы работы. Кроме того, будет установлена в конце года специальная премия для сотрудников, не облагаемая ни налогами, ни социальными платежами».
Налоговый пресс во Франции очень тяжел, и смысл макроновского отступления очевиден. Прием «Царь (Макрон, Горбачев, Людовик XVI etc.) испугался, издал манифест» всегда применяется для того, чтобы сбить революционную волну (другое дело, что иногда получается, а иногда нет). Расчет французских властей — уступками расположить к себе умеренных жилетов, понизить накал страстей и так дотянуть до уже скорого Рождества. А там праздники, каникулы, за это время, бог даст, рассосется.
Если бы на месте Макрона был рутинный, то есть пришедший к власти системным образом президент вроде его бесталанного предшественника Олланда, то к происходящему можно было бы отнестись совсем спокойно. Политик неудачливо замахнулся, получил жесткий ответ, дал задний ход, остался смиренно досиживать свой срок и ушел с четырьмя процентами рейтинга. Бывает.
Но случай Макрона другой. Еще в 2016-м его никак не воспринимали в качестве будущего сына Франции. В лучшем случае как участника верхушечной чехарды с Соцпартией. И вдруг начался не просто феерический взлет, но все же в рамках существующей политической системы, — начался взлет в рамках слома всех действующих правил.
Более полувека в республике худо-бедно работало двухпартийное устройство: голлисты и социалисты. Совершенно не идеальное, но вдруг в считаные месяцы начала 2017-го его не стало. И голлисты, и социалисты ушли в маргиналию, превратившись в партии сугубого меньшинства, вроде КПРФ и ЛДПР в Государственной думе.
Причем если исчезновение социалистов с политической авансцены еще можно было объяснить эпическим фиаско президента-социалиста Олланда — он был такой неудалый, что даже на конкурсе неудалых занял бы второе место, то выбивание голлистов было действием вполне сознательным и целенаправленным. Сперва кандидату Саркози свободные СМИ припомнили негоции времен его президентства (2007-2012), затем кандидату Фийону — выяснилось, что доселе безупречный политик был грешен по части непотизма, пристроил жену Пенелопу своей помощницей (сразу после выборов про непотизм и Пенелопу все СМИ забыли). Одновременно все крупные издания неистово агитировали за Макрона.
В итоге Макрон победил, набрав во втором туре 66 процентов — беспрецедентный для современной Франции результат, а месяц спустя, в июне 2017 года, на выборах в Национальное собрание две бывшие системные партии, прежде полностью контролировавшие парламент, набрали вместе лишь 31 процент мандатов, а спешно созданная под Макрона партия «Вперед, республика!» — 60. Для партии, созданной с нуля и с бору по сосенке, результат еще более беспрецедентный.
Итог спецоперации получился прямо по Лермонтову:
«Ты погибал, и Он явился с строгим взором,
Отмеченный божественным перстом,
И призван за вождя всеобщим приговором,
И ваша жизнь слилася в нем».
Но затем прошло всего полтора года — и три четверти французов поддерживают движение «желтых жилетов», а рейтинг Макрона опустился до 20 процентов.
Тогда возникает вопрос: что было весной-летом 2017 года.
Один ответ — власть валялась на земле и ее подобрал первый попавшийся прыткий молодой человек. Но затем выяснилось, что одно дело подобрать, другое — удержать. Смотри, например, А. Ф. Керенского, который тоже в какой-то момент был популярен.
Правда, поскольку явных признаков тогдашнего валяния французской власти на земле вроде бы не наблюдалось, приходится дать другой ответ, при всей его неприличной конспирологичности. А именно: Макрона сделали на пустом месте какие-то влиятельные силы. Ротшильды, мировая закулиса, духовный отец Жак Аттали с его любовью к глобальным кочевникам — каждый может выбирать по вкусу. Но то, что силы были влиятельные, — это несомненно, ибо подчинить себе все ведущие СМИ страны и в кратчайший срок обнулить существовавшую тогда двухпартийную систему есть дело серьезное, не каждому по плечу.
Проблема, однако, оказалась в том, что сделать Наполеона Малого на пустом месте и усадить на трон — это одно, при нынешнем развитии политических технологий дело вполне возможное. Но поддерживать его на троне, чтобы он выполнял то, ради чего его к этому трону тащили, — это иная задача, гораздо более сложная, и, как выясняется, стандартного набора политтехнологий здесь недостаточно.
Можно, конечно, сказать, что беда невелика. Этот молодой человек сдулся — надуем другого, не клином свет сошелся. Сложность в том, что для надувания молодого человека пришлось по ходу дела разрушить всю политическую систему. Может быть, она другого и не заслуживала, но нельзя же ее ломать каждые два года под каждого нового молодого человека — такого никакая страна не выдержит. Тут Жак Аттали, хоть и глобальный банкир, философ, а равно и кочевник, а такого оборота дел не предусмотрел.
Так что мировая закулиса теперь будет думать думу крепкую.
