Запорожский журналист Павел Волков больше года провел в СИЗО. Его история показательна для понимания того, как инакомыслие на Украине приравнивается к преступлению, как человек способен сохранять достоинство и способность мыслить, сопротивляться правовому беспределу.
– Павел, вы принадлежали к тому большинству жителей Запорожья, которое зимой 2014 года выступало против майдана, против агрессивного национализма…
– На парад в честь дня Победы в 2013 году вышло столько людей, что Запорожье казалось крепостью со стопроцентным иммунитетом против крайне правых идей. Митинги местных сторонников майдана были малочисленны. У большинства же майдан ассоциировался с негативом: с неконституционными действиями и массовыми беспорядками. Но общественное бытие определяет общественное сознание…
– Как вы были зачислены в неблагонадежные после победы майдана?
– После победы майдана никто не отменил ни Конституцию Украины, ни Конвенцию о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ), которые гарантируют в частности свободу слова и свободу совести. Поэтому я публично выражал свои взгляды на происходящие в стране катастрофические процессы в экономике, в социокультурной сфере и т.д., публикуя свои материалы в различных изданиях и блогах. Естественно, мои персональные данные попали на скандальный сайт «Миротворец». Первый раз я побывал в СБУ в конце 2014 года – туда на «беседы» таскали многих участников антимайдана. Так как я не совершал никаких противоправных действий, беседой все и закончилось.
После подписания Минских соглашений пытался втолковать фанатикам войны до последнего украинца необходимость выполнения этих договоренностей. Но понимания среди них я так и не нашел. Некоторые держащие нос по ветру местные журналисты пугали меня доносом в СБУ, если я не изменю свою позицию. Я смеялся над ними, будучи убежден, что за взгляды к уголовной ответственности не привлекают. Как же я ошибался! Стоило 9 мая пройтись по Аллее Славы с портретом моего деда-фронтовика, как местные СМИ тут же впали в истерику: «на пророссийской акции замечен сепаратист» и т. д. Потом зимой 2016-го на одном праворадикальном ресурсе появилась лживая публикация о каком-то мифическом финансировании меня из России. В конце концов, «патриоты» таки решили написать донос.
Павел Волков 9 мая на Аллее Славы
– Как происходили обыск и задержание?
– 26 сентября 2017 года жена уехала в Сибирь на похороны бабушки. А на следующий день в квартиру моей матери, где я в тот момент находился, ворвались сотрудники СБУ. Сначала повалили меня на пол, а только потом представились и показали постановление на обыск. Между прочим, искать доказательства суд разрешил по статьям 110, 111 и 436-1 УК Украины. Однако к собранным «доказательствам», как потом выяснилось, следователи СБУ притянули еще и ч. 1 статьи 258-3 (иное содействие террористическим организациям), несмотря на прямой запрет следственного судьи.
Итак, меня задержали в 8 утра, до начала обыска, не зачитав мои права, не дав связаться ни с адвокатом, ни с родными, что является вопиющим нарушением и Конституции Украины, и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ). А ст. 111 (госизмена), по которой в том числе проводился обыск, это статья особо тяжкая, предполагающая обязательное присутствие адвоката.
– Был какой-то дикий видеоотчет СБУ об этом обыске: два ноутбука, завязанные георгиевской лентой, к которой прикрепили звезду. Удивительно, что там еще стропы парашюта не обнаружились…
– В первые же минуты обыска следователи соорудили из найденной у меня компьютерной техники, а также старых гвардейских лент, хранившихся с парадов Победы (в том числе из тех, что украшали портрет моего деда-ветерана), некую художественную инсталляцию, которую они тут же запечатлели на фото и видео. По всей видимости, такие медиаматериалы были изготовлены специально для создания в информационном поле соответствующей атмосферы, в которой уже не возникнет вопросов о законности задержания журналиста…
О парашюте речь не шла, но, обыскивая квартиры матери и жены, от меня требовали выдать документ сотрудника государственных органов ДНР! Перерыв всё и не найдя несуществующего документа, изъяли компьютеры и блокноты с личными записями. Понятые, как обычно, были штатные – студенты юрфака Запорожского национального университета, которых возили из квартиры в квартиру как на работу. В протоколе цинично написали: «Задержан во время совершения преступления»! Интересно какого? Не пояснялось… Это «фирменное» клише для задержания без постановления следственного судьи. Есть решение ЕСПЧ о недопустимости подобных методов.
В тот же день меня отправили в ИВС, а на сайте СБУ появилось видео моего задержания и текст о том, что был задержан человек, якобы вернувшийся из России с деньгами на проведение в Запорожье референдума и неких антигосударственных акций.
– Чем же еще, пока жена в отъезде, заняться журналисту, как не организацией референдума?
– Информацию, как обычно, подхватили почти все местные СМИ, не потрудившись даже написать «подозревается». Никого не волновало, что есть презумпция невиновности. Профессиональная этика и запорожская журналистика находятся в разных галактиках. Что же касается «возвращения из России с деньгами от кураторов», то это как две капли воды похоже на историю агента ФСБ Пампуха (оказавшегося котом) из дела житомирского журналиста Василия Муравицкого. В моем случае «куратором», видимо, была бабушка моей жены, заслуженный учитель математики, к которой мы ежегодно ездили в гости в Кузбасс. Как я уже говорил, она умерла незадолго до моего ареста. Информация о кураторских деньгах для референдума была вбросом, чтобы оправдать незаконный арест. Но ничего подобного нет ни в материалах следствия, ни в обвинительном акте.
– На этом фантазии следствия не закончились?
– Для того чтобы наверняка отправить меня в СИЗО, следователь безосновательно переквалифицировал инкриминируемое мне преступление на ч. 3 статьи 110 (посягательство на территориальную целостность, приведшее к гибели людей), которая предполагает пожизненное заключение. Они даже приложили к делу справку от военной администрации Донецкой области, где указано, какое количество гражданского населения погибло за время конфликта, сколько объектов инфраструктуры разрушено и т. д. Спрашивается: причем здесь я? Однако моим журналистским материалам приписали убийственную силу: из-за них якобы погибли 2000 человек в Донбассе.
Таким образом, через три дня после задержания я оказался в СИЗО, где и провел 13 месяцев своей жизни.
– Расскажите о своем пребывании в СИЗО.
– Крохотная камера, в которой ютятся 8-10 человек; если она переполнена, пользоваться нарами приходится по очереди. Где-то в окнах нет стекол, и в холодные дни приходится их завешивать одеялами. Отвратительная баланда, душ раз в неделю и т. д. Во многом качество быта зависит от того, как ты сам с сокамерниками договоришься его организовать.
– Что нового о себе вы узнали от следователей к началу судебного процесса?
– Во время досудебного следствия, которое длилось три месяца, без специального постановления суда из моих компьютеров изъяли личную переписку в электронной почте и соцсетях, а также не находившиеся в открытом доступе черновые материалы, касающиеся моей профессиональной журналистской деятельности. При этом результаты всех лингвистических экспертиз не выявили в указанных материалах никаких призывов к нарушению территориальной целостности страны. К моменту передачи дела в суд статью мне переквалифицировали на ч. 2 статьи 110 (посягательство на территориальную целостность группой лиц) и ч. 1 статьи 258-3, а это – до 15 лет лишения свободы. Но, как я уже сказал, собирать доказательства по статье 258-3 следствию было запрещено. Что касается ч. 2 статьи 110, то в обвинительном акте говорится: «Группа лиц не установлена».
– То есть обвинительный акт противоречил инкриминируемой статье?
– Более того, в нем указывалось, что нет ни свидетелей, ни потерпевших, ни ущерба.
– Как удалось выйти из-под стражи?
– К сентябрю прошлого года адвокат Светлана Новицкая добилась признания очевидно недопустимыми доказательствами 80% протоколов обвинения. На процесс обратили внимание некоторые украинские и иностранные правозащитники, СМИ, а также международные организации (МККК, ООН, ОБСЕ, МОПЧ). Швейцарская международная правозащитная организация «Сеть Солидарности» отправила письмо правительству Украины с требованием прекратить политические преследования журналиста Волкова, признала меня узником совести. Эта работа защиты и абсурдность обвинения сделали возможным мое освобождение из зала суда 25 октября 2018 г.
Адвокаты Светлана Новицкая, Владимир Ляпин и их подзащитный Павел Волков
– Но процесс продолжается…
– Один из судей ушел на длительный больничный, в дело была введена новая судья. Прокурор потребовал, чтоб дело слушалось сначала. А 21 января с целью запугивания и давления на суд на заседание впервые явились представители праворадикальной группировки С-14, известной нападениями на адвокатов, блокированием судов, преследованиями людей по национальному и языковому признаку…
– Оказавшиеся на свободе политзаключенные нередко активно проливают свет на репрессивный произвол, который «не замечают» патентованные правозащитники.
– Во-первых, некоторые из них являются журналистами (Коцаба, Василец, Муравицкий) и имеют больше профессиональных возможностей говорить об этом. Хотя и такие адвокаты, как Светлана Новицкая, Валентин Рыбин, Андрей Гожый, Татьяна Монтян сделали очень много не только для выяснения истины в зале суда, но и для информирования общественности о происходящих политических преследованиях.
Во-вторых, личная драма, которую пришлось пережить каждому политзаключенному, неизбежно вовлекает его в переживание проблем других политзаключенных. Посильная помощь им становится уже делом личной ответственности.
