Художественный руководитель фестиваля «Виртуозы гитары» и один из лучших гитаристов о том, почему классическая гитара — гораздо больше, чем о ней принято думать.
Ему посвящают сочинения известные композиторы, он солирует в Карнеги-холл и Берлинской филармонии, преподает в Российской академии музыки им. Гнесиных и собирает вокруг себя единомышленников, чтобы представить на суд искушенного зрителя главных мастеров своего дела. По его приглашению на московский фестиваль «Виртуозы гитары» съезжаются музыканты со всего мира – так, в этом году стараниями Артема Дервоеда российский зритель смог насладиться выступлениями любимца британской и испанской монархии — маэстро Пепе Ромеро, японца Шин-ичи Фукуды и молодых виртуозов: итальянца Флавио Салы, серба Воина Коцича и француза Тибо Гарсия. Сам Артем тоже подготовил поклонникам классики сюрприз, переложив для гитары симфонию китайского композитора Тан Дуна — обладателя премий «Грэмми» и «Оскар» за музыку к фильму «Крадущийся тигр, затаившийся дракон». И останавливаться музыкант не собирается: в планах на сезон — концерты в Новосибирске, Кисловодске, мексиканском Дюранго, Германии и многое, многое другое.
Артем, вы начали обучаться игре на семиструнной гитаре в шесть лет. Вы сами выбрали этот инструмент или это был «пинок» родителей? Почему гитара, а не фортепиано, например?
Любовь к музыке мне родители не навязывали — она пришла через инструмент. Мне действительно было шесть, когда я впервые взял в руки гитару — ее принес к нам домой брат. Мне удалось ее заполучить, и чтобы попробовать поиграть, я положил инструмент на колени — как гусли — и начал перебирать струны. Помню, благодать на меня снизошла невероятная. Брат у меня тут же гитару отобрал – я любил все ломать, он забеспокоился, что испорчу. Тогда я попросил родителей отвести меня в местную школу искусств на прослушивание, но там отрезали: «этому мальчику» вообще не надо музыкой заниматься. Я сказал: пойдем в другую школу, где меня примут, потому что я хочу играть на гитаре, и все тут. Меня приняли в кружок семиструнной гитары в общеобразовательной школе, год я отучился, потом семья переехала в Подмосковье, был перерыв длиною в год, а потом отец нашел в Орехове-Зуеве музыкальную школу с классом гитары. Получается, я каждый день ездил в другой город заниматься. Там мне уже рассказали, что весь мир играет на 6-струнной классической гитаре.
В начале своего музыкального пути вы хотели быть похожим на Высоцкого и активно слушали его произведения. Считаете ли себя его последователем?
Меня действительно вдохновлял Высоцкий — он часто звучал в нашем доме, хотя его песен я не исполнял. Я понял, что образ человека с гитарой меня завораживает, глядя на его фотографии и программы по ТВ. Вообще в моем детстве классической музыки особо не было — через старшего брата доходил рок: Kiss, «Наутилус Помпилиус», Led Zeppelin. Родители слушали Высоцкого, в том числе. В юности в качестве хобби я играл и на электрогитаре в рок-группах, но классическая гитара и классическая музыка были для меня всегда на первом месте: все же той глубины, что есть в классической музыке, нет больше нигде. Так что я исполнитель на классической гитаре: то, что я сейчас делаю, и Высоцкий, Цой — разные галактики. Конечно, на сцене я не пою, могу только с друзьями: Radiohead, «Наутилус», «Кино», «Гражданскую оборону»… Но, кстати, сам в компании не рвусь к гитаре — только когда просят: поскольку это работа, то с друзьями предпочитаю отдыхать.
Сейчас вы с коллегами пытаетесь пройти «путь альта». Расскажите об этом подробнее.
Похоже, но не совсем. Альт до Юрия Башмета не был солирующим инструментом, а гитара была им всегда. Еще гитара всегда была аристократическим инструментом: на барочной играли при дворах европейской знати. В 19 веке гитара была представлена и как сольный инструмент, и как ансамблевый, и даже появились первые концерты для гитары с оркестром. Наша идея — показать, что гитара — такой же сильный сольный инструмент, как, например, фортепиано. И нельзя забывать, что гитара — инструмент полифонический. Как пройти этот путь? Во-первых, нужна новая музыка. Для гитары на порядок меньше музыки, написанной великими композиторами, чем для скрипки или фортепиано. А как можно вывести гитару на другой уровень, если мы играем все время одно и то же? Так что и я, и коллеги много времени посвящаем новой музыке – или транскрипциям уже известных сочинений.
Каждый год для «Виртуозов гитары» мы готовим премьеру – не всякий фестиваль может этим похвастаться. Так, я исполнял первый раз транскрипцию скрипичного концерта Бетховена. Два года назад была мировая премьера британского композитора Стивена Госса. В прошлом году — концерт Александра Чайковского. В этом году – премьера моей транскрипции симфонии «Ню Шу: Тайные песни женщин» знаменитого китайца Тан Дуна – для микрофильмов, арфы и оркестра. Партию арфы я переложил на гитару. Во-вторых, нужно больше творческих коллабораций и экспериментов. Не нужно строить гитарные гетто — нужно объединяться с другими инструменталистами.
Неоклассический американский композитор Кевин Кэллахан посвятил вам свое сочинение. Что вы почувствовали, когда услышали композицию?
Я купил диск знаменитого бразильского гитариста Одаира Ассада, на нем была пьеса Кэллахана. В это время я готовился к дебюту в Карнеги-холл и хотел включить программу этого концерта и русскую, и американскую музыку. Я разучил сочинение Кэллахана. Спустя какое-то время он написал мне письмо, видимо, узнав, что я исполнил его музыку, и мы начали общаться. Он сам предложил написать сочинение для меня — так появилось произведение «Одержимый», посвящение Никколо Паганини. В нем такой драйв! Это как будто под меня сшили костюм, это мое. Я часто его теперь исполняю. Мы с Кэллаханом виделись несколько раз – он был и на мировой премьере «Одержимого» в Оклахома-сити, и в прошлом году с женой приезжал на мой концерт в город Викторию, это город на Западе Канады. Они живут в Сиэттле, им близко.
Вы упомянули, что переложили для своего инструмента партию солирующей арфы в симфонии Тан Дуна. Таким образом, вы стали вторым человеком в истории, которому композитор доверил свою музыку для транскрипции. Почему ваш выбор пал именно на симфонию «Ню Шу: Тайные песни женщин» и, собственно, на творчество ее автора?
Какое-то время назад я подумал, что хорошо бы соединить классическую музыку с кино. И тут нас знакомят в феврале прошлого года в Нью-Йорке с Тан Дуном! Я пришел к нему в офис, мы начали общаться, и это была его идея — причем он предложил как-то сразу, не задумываясь. Видимо, между нами сразу возникла та самая химия. При том, что до этого у него был только один опыт — неудачный, поэтому доверить кому-то свою музыку для него непросто. Он выдающийся симфонист, необычный, его музыка — особенная, он много использует азиатский колорит и фольклор. К тому же, история симфонии «Ню Шу» необычная, так симфонии не пишут. Тан Дун сам ездил в свою родную провинцию в Китае, к женщинам, которые владеют старинным женским языком Ню Шу, — с 13 века они передают его от матери к дочери. Это единственный в мире гендерный язык. На нем пишут справа налево, сверху вниз – и на нем не говорят, а поют.
Тан Дун снял про них микрофильмы — это само по себе огромная работа. А музыка возникла уже вокруг этих фильмов, в которых женщины живут своей обычной жизнью: поют, стирают руками белье в озере, проводят обряды инициации для юных девочек. В итоге симфонии — 13 фильмов и 13 частей, и все это настолько здорово сделано! Музыка полностью овладевает сознанием — эти фильмы совершенно удивительные, настоящие, красивые. Тан Дун слушал нашу премьеру 20 марта — была прямая трансляция на сайте Московской филармонии. И потом написал мне — что ему кажется, гитара в данном случае звучит даже интересней арфы. И позвал в гости в Шанхай, я скоро к нему поеду обсуждать дальнейшее сотрудничество.
Как вообще перекладывается музыка?
После встречи с Тан Дуном в Нью-Йорке я приехал в Москву, сел слушать и примеряться к «Ню Шу». Включил видеозапись премьеры для арфы, взял ноты, сел с гитарой, смотрел эти фильмы. Первая задача при транскрипции — сделать так, чтобы музыка не потерялась на другом инструменте, а возможно, и приобрела новые краски. И я понял: да, это оно. На гитару хорошо ложится. Я начал работать над переложением в декабре, основная работа была проделана в Гоа в январе-феврале, а какие-то последние штрихи сделал даже во время генеральных репетиций уже в Концертном зале имени Чайковского. В Гоа же я сидел на крыше дома, которую уже несколько лет подряд арендую, с нотами и гитарой, с утра до вечера. Вернее, утром хорошо сходить на йогу — в Арамболе живет и ведет уроки мой любимый учитель йоги Миша Огородников. Музыканту это все надо — расслабление и концентрация, начинаешь лучше чувствовать тело и лучше чувствуешь себя на сцене. А потом — на крышу, к нотам и гитаре.
Кусочки записывал на диктофон и отправлял Тан Дуну послушать. Кстати, я как-то интуитивно понял, что мне там лучше всего работается над новой музыкой, над всеми предыдущими премьерами для «Виртуозов гитары» я тоже работал в Гоа. Ходят легенды, что в Арамболе бывали и The Beatles всем составом, у Бабы в лесу. Но не все источники это подтверждают. Точно, что «Белый альбом» «битлы» писали в Ришикеше, живя в ашраме. Я понимаю, почему Индия. Там останавливается время – ты все время здесь и сейчас. Это одно из лучших мест, чтобы работать над новой музыкой. Сравниться с ним может мой круглый дом в отдаленной российской глуши. Нет никаких соседей, кто жалуется на шум. До ближайшего соседа пешком идти и идти. А вокруг лес, дикие звери, озеро, красота…
Симфония «Ню Шу» — полноценный перформанс с микрофильмами и симфоническим оркестром. Как вы считаете, зрителю уже мало просто пойти в филармонию и послушать виртуозных музыкантов? Или это новый революционный формат?
С одной стороны, мы тут совсем не пионеры. Идея синтеза искусств была еще у композитора Александра Скрябина в начале 20 века, он хотел соединить музыку, цвет и запах. У него был специфический слух — каждая тональность у него ассоциировалась с определенным цветом. Потом нейропсихологи открыли «синдром Скрябина» — это явление называется синестезия, и в сущности это гениальная способность в физиологии считается отклонением. Такое же отклонение было и у Кандинского. С другой стороны, для гитары это большой прорыв — ничего подобного до сих пор не было. Я чувствовал, что для фестиваля это очень подойдет — соединить гитару и симфонический оркестр с видеорядом: все вместе создает мощный эффект. И это то, что может привести нового зрителя на академические концерты. Но это не значит, что теперь в концертном зале нет места классическим видам музицирования. Конечно, должны быть и авангард, и проверенная временем классика.
В симфонии есть мощнейший эпизод, когда под вашу гитару и оркестр на экране параллельно поют китайские женщины — и стирают белье. А музыканты в оркестре играют на чанах с водой, создавая эффект ливня.
Это не мы придумали, это замысел Тан Дуна. Ударные на чашах с водой прописаны в партитуре. Чаши пришлось арендовать, и музыканты из ударной группы играли ладонями по воде. Все это вызвало полнейший восторг как самих исполнителей, так и зрителей. Плеск воды в чашах был усилен микрофонами — однако было понятно, что это живой звук. А так наши коллеги чего только не делали. Кто-то рояль распиливает прямо на сцене во время концерта. Главное понимать — зачем все это. С чашами получилось супер: эффект присутствия был колоссальный — ливень как будто шел прямо в зале.
Чем для вас является гитара?
Это очень близкий друг. Я с ней не расстаюсь уже 31 год. У меня их несколько, скоро буду говорить, что уже и коллекция. Гитары делают под меня мастера на заказ. У меня достаточно большие руки, поэтому расстояние между струнами чуть другое и ширина грифа чуть больше по сравнению с классическим стандартом. Бываю ли я без гитары? Когда на пару дней еду в Ростов-на-Дону навестить бабушку — конечно, без инструмента. В поход по Гималаям в 2016 году не брал гитару, там этот вес был бы неуместен, каждый грамм на счету. Да и играть на ней некогда — мы все время шли. Но я чувствовал себя без гитары странно, как будто чего-то не хватает.
