Новый тренд, похоже: отстранять учеников от занятий за внешний вид, который не устраивает преподавателей. На днях – в Петербурге: ученик престижной частной школы «Паскаль Лицей» перекрасился в блондина, после чего на занятия его не пустили. Адвокат утверждает, что подросток получает хорошие оценки на занятиях, просто директор решил, что краситься мальчикам не положено. Сначала его просто ругали, потом он заболел и не ходил в школу, а когда вышел – его заперли в учительской. Там и заставили сидеть все семь уроков, выпуская только в туалет.
(Я считаю, недоработала дирекция престижного лицея. Надо было провинившегося блондина поставить коленями на горох. Так более духовноскрепно, исконно, посконно, опять же заставляет подумать о вечном.)
Это не первый случай – с начала этого учебного года учителей как прорвало.
Прямо 1 сентября все там же, в Санкт-Петербурге, девочку с синими волосами не допустили к линейке. Хотели не допустить к занятиям, но родители пожаловались в аппарат омбудсмена. Оттуда русским вроде бы языком сказали: цвет волос не может служить основанием для отчисления. Питерская школьница продолжила заниматься, и уже через несколько дней грянул новый скандал: из-за розовых волос отстранили от занятий школьницу из Перми. Прокуратура возбудила уголовное дело в отношении дирекции, но лавина уже покатилась.
В городе Бердске в Новосибирской области шестиклассницу выгнали с уроков за голубые волосы; в городе Чайковском Пермского края семиклассника отстранили от занятий за то, что он был в джинсах, да, серьезно, в джинсах. Сколько аналогичных случаев не попало в СМИ?
|
|
Создается впечатление, что в мир приходит новый тренд: не смей выделяться. Я говорю «в мир», потому что в США аналогичная ситуация начала раскручиваться несколько раньше, вот в том же прошлом году школьника за африканские косички отстранили. Тренд не чисто российский, но тревожный.
Самое неприятное, что он приходит не сверху. То есть это не Министерство просвещения, не омбудсмен и не прокуратура запрещает детям краситься в яркие цвета, самовыражаться, надевать джинсы вместо формы. Это намного хуже и страшнее: запрос снизу, требование рядового школьного директора, требование широких масс – запретить, уравнять, не проявляться, уйти в тень. Это не Министерство просвещения, а учитель питерской или сибирской школы, усредненный чеховский Беликов, повторяет: «Как бы чего не вышло», запрещает школьнику краситься в синий цвет.
Как бы чего не вышло, как бы не отругал директор, не возмутилось гороно, не лишили премии, учителя и так получают мало. Или так: да как он смеет патлы-то бесстыжие красить, мы-то в его возрасте! Запретить, выгнать, выщипать яркие перья, пусть будет таким же, как вся стая.
Одни понимают только страх и язык страха, другие упиваются своей незначительной, но все же властью, возможностью уничтожать. А средний обыватель поддакивает: нечего, мол, мы-то в наше время другими были. Какими они были в свое время – дело десятое; может, тоже – яркими птицами, которым подрезали крылья, а может, и нет.
Средний обыватель сейчас, увы, тоже хочет одинаковости, потому что подсознательно боится, боится любого потрясения, потому что достаточно было потрясений в жизни, и теперь он хочет покоя. Его нельзя за это винить. Ярковолосым школьникам сложно представить, насколько насыщенная жизнь была у предыдущего поколения и насколько ценят нынешний сонный покой многие из них. Нельзя винить, можно понять, но и соглашаться с этой позицией не стоит: она ошибочна.
Я в сентябре давала комментарий для радиопередачи по этому поводу, и большинство слушателей проголосовало за то, что преподаватели правы, отстраняя от занятий ярковолосых школьников. Эти слушатели тоже хотели выдирать яркие перья отличающимся птицам, потому что их самих запугали, задавили, потому что нищета девяностых и кризисы двухтысячных проехали по ним такими танковыми гусеницами, что было не до самовыражения, только до выживания.
И теперь, видя яркую птицу, одни испытывают страх, а другие – гнев, но реакция одна и та же. «Я хочу перестать это видеть», – говорят они.
Сейчас этих ярких птиц лишают права на образование; когда их начнут лишать права на жизнь, набрасываясь толпой, побивая камнями? Это сейчас выглядит абсурдом – но будет ли выглядеть абсурдом через несколько лет? Я пугаю сознательно, да, я сгущаю краски, я пугаю тех людей, которые только один язык понимают – язык испуга.
Потому что это абсурд – когда в 2019 году во второй столице России взрослый парень, старшеклассник, подросток, семь уроков сидит запертый в учительской, потому что директору не нравятся его яркие волосы, потому что директор хочет не просто отмахнуться от этого явления, а яростно стереть его.
Как бы чего не вышло. Вдруг за покраской в блонд или синий следующим шагом будут причудливые хайр-тату, вдруг дети начнут делать татуировки на лицах, вдруг они начнут отличаться на нас, вдруг мы их потеряем?
Вы совершенно точно потеряете их, если попытаетесь запретить их сейчас. Они ничего не забудут. Они запомнят, что система – это то, что играет против них, и начнут играть против системы. Не трогайте ярких птиц. Они превратятся в драконов.
