События в Венесуэле и вокруг неё всё больше напоминают приготовления либо к революции «правого» толка, либо к региональной войне. Власть социалиста-популиста Николаса Мадуро фактически находится в подвешенном состоянии.
Тем не менее, признаки краха уже налицо. Собственный парламент объявил лидера узурпатором, на улицах продолжаются беспорядки, остановить которые власть не в силах. 17 января группа военных, пока ещё небольшая, заявила, что поддерживает оппозиционный парламент. Очевидно, что, чем больше времени пройдёт, тем меньше шансов будет у Мадуро развернуть ситуацию в свою пользу.
Но ещё более неблагоприятной становится внешняя обстановка. Президенты Аргентины и Бразилии Маурисио Макри и Жаир Болсонару заявили, что считают Мадуро диктатором. В похожем духе высказался и Парагвай, разорвавший с боливарианской республикой дипломатические отношения ещё 10 января.
Все три страны, являясь явными недругами Каракаса, в недавнем прошлом сами пережили диктатуры. Только один аргентинский режим Хорхе Виделы и его соратников зверски убил примерно 30 тыс. человек, в три раза больше, чем печально известная чилийская хунта Аугусто Пиночета. Поэтому авторитаризм венесуэльских популистов в этих странах всегда воспринимался пришедшими к власти «демократами» как личное оскорбление.
Неоднократно высказывалось мнение, что Венесуэлу ожидает интервенция с целью смены режима. При этом она не обязательно будет организована США, данную задачу могут поставить перед собой страны региона. Не сказать, что сценарий совсем уж фантастический. В январе 2017 года союз африканских стран под эгидой Нигерии прямым военным вторжением снёс режим диктатора Яйя Джамме в Гамбии. Всё произошло за пару дней и международное сообщество или молчало, или выражало сдержанную поддержку интервенции. Обстоятельства удивительно похожи: выборы, непризнание результатов, активная оппозиция с зарубежной поддержкой.
Проблема в том, что Венесуэла гораздо больше Гамбии. Именно по этой причине, при всей жёсткости риторики, латиноамериканские соседи пока не ведут подготовки к прямой интервенции, хотя всё может измениться буквально за пару дней.
Впрочем, вторжение не обязательно осуществлять силами собственно континентальных армий, что слишком явно похоже на агрессию. К примеру, против Мадуро могут применить и заирско-чадский сценарий, когда через границу переходила вооружённая и многочисленная оппозиция, поддерживаемая всеми соседями, которая быстро сокрушала регулярную армию и сносила правящий режим.
Учитывая катастрофическую ситуацию с венесуэльскими беженцами в приграничных с республикой странах, такое вполне возможно. Многим людям, бежавшим от краха экономики Венесуэлы, буквально некуда податься. Сколотить из них «оппозицию» любого толка сейчас проще простого.
Особое значение имеет и позиция США – верховного администратора всего региона. Посыл Вашингтона в этом случае недвусмысленен: парламент легитимен, Мадуро – диктатор, армия должна встать на сторону парламента. К словам Штатов в Латинской Америке традиционно отношение очень серьёзное, поскольку в руках Белого Дома все финансовые и политические рычаги. А, если потребуется, и военные. Пример панамского диктатора Мануэля Норьеги, свергнутого в результате американского вторжения, ещё не успел выветриться из памяти.
В общем и целом, ситуация в Венесуэле куда серьёзнее, чем год назад в Иране или сейчас в Судане, охваченном беспорядками. В упомянутых странах так и не появилось могущественного альтернативного центра силы и власти, хаос на улицах постепенно затих, в том числе за счет подавления. В Венесуэле такой центр власти уже появился и вполне окреп. Если Мадуро не примет экстренных и в то же время действенных мер, то его власть окончательно уйдёт в историю.
