Премьер-министр Британии Тереза Мэй хочет провести встречу с Владимиром Путиным на саммите «Большой двадцатки», который пройдет в конце следующей недели в Осаке. По крайней мере, на это намекает британская пресса. Нужно ли президенту России соглашаться на официальную встречу с Мэй, учитывая как ее роль в деле Скрипаля и замораживании отношений двух стран, так и скорую отставку?
Контактов на высшем уровне между Россией и Великобританией не было уже очень давно. И вопрос вовсе не только в деле Скрипаля.
Последние полноценные переговоры проходили в мае-июне 2013-го. Сначала премьер-министр Дэвид Кэмерон приезжал к Путину в Сочи, а потом президент России нанес рабочий визит в королевство, привязанный к саммиту «Большой восьмерки», проходившем в тот раз в североирландском Лох-Эрне. Это, кстати, был и последний саммит «восьмерки» как таковой. В 2014-м она приказала долго жить после того, как в ответ на присоединение Крыма западные лидеры отказались приезжать на очередную встречу, которая должна была проходить в России.
Сразу же после Крыма Великобритания оказалась в ряду самых горячих сторонников политики изоляции России и введения санкций. Контакты на высшем уровне ограничивались пересечениями лидеров на международных мероприятиях и саммитах. Тем не менее в ноябре 2014-го и в ноябре 2015-го на встречах «Большой двадцатки» прошли переговоры Путина и премьер-министра Дэвида Кэмерона. Но после того, как летом 2016 года Кэмерон проиграл референдум о Брекзите (большинство проголосовало за выход из ЕС) и Тереза Мэй возглавила британское правительство, состоялась всего одна встреча в верхах. В сентябре 2016 в китайском Ханчжоу на саммите «Большой двадцатки» Путин и Мэй провели краткие переговоры. Тогда Мэй говорила о том, что она надеется наладить открытый диалог. Ничего из этого не получилось. И дело опять-таки не в Скрипале.
После того, как Путин и Мэй познакомились в Китае, у них не прошло ни одной официальной встречи – потому что англичане не хотели.
Дело Скрипаля развернулось лишь весной 2018 года, но до этого никаких контактов не было. Министр иностранных дел Борис Джонсон приезжал в Москву в конце 2017 года. Но у него не было ни встречи с Путиным, ни намерения организовать российско-британскую встречу в верхах. Правительство Мэй увязло в Брекзите, а весной 2018 года организовало шумную антироссийскую кампанию после странной истории с отравлением Сергея Скрипаля и его дочери. Были высланы российские дипломаты, закрыто британское консульство в Санкт-Петербурге, а Лондон добился того, чтобы другие западные страны также пошли на высылку наших дипломатов.
Контакты двух стран оказались практически замороженными – единственный раз Путин и Мэй коротко поговорили в кулуарах саммита «Большой двадцатки» в аргентинском Буэнос-Айресе в ноябре прошлого года. И вот сейчас Мэй, которая подала в отставку с поста главы Консервативной партии и досиживает последний месяц в кресле премьер-министра, вроде бы как захотела встретиться. По крайней мере, об этом пишет The Guardian:
«Великобритания и Россия рассматривают целый ряд возможностей для налаживания отношений, в том числе не исключается проведение встречи Путина и Мэй на полях саммита лидеров стран «Большой двадцатки», который пройдет в Японии в конце июня.
Первая встреча лидеров двух стран может состояться только при условии, что обе стороны будут уверены в ее продуктивности, и можно будет обозначить общую повестку. Кроме того, существует вероятность того, что Путин предпочтет наладить отношения с Соединенным Королевством уже после прихода нового премьер-министра».
В конце статьи говорится о том, что в этом месяце Москву посетил заместитель советника по вопросам национальной безопасности Кристиан Тернер – «чтобы встретиться там с российскими министрами и чиновниками». И хотя поездка Тернера анонсировалась на середину мая, похоже, что возможность встречи Путина и Мэй обсуждалась как раз во время московских бесед советника премьер-министра.
В Кремле отреагировали на эти слухи. Как заявил Дмитрий Песков:
«Пока никакой информации на этот счет нет, и я не могу это как-то прокомментировать. Вы знаете, что у президента были встречи с представителем британского бизнеса и на этих встречах, действительно, речь шла об абсурдности ситуации, когда отношения находятся в таком свернутом характере. Главное, что это противоречит интересам этого самого бизнеса – и российского, и британского. Действительно, такие разговоры были, но ничего конкретного по возможной встрече я сказать не могу».
И хотя вечером в понедельник канцелярия Мэй заявила, что говорить о встрече пока преждевременно, понятно, что разговоры о ней были – и именно британская сторона поднимала эту тему. Но нужно ли Путину соглашаться на эту встречу? Ведь Мэй уже ничего не решает – в Консервативной партии идет многотуровое голосование по выборам нового лидера, который автоматически займет место премьер-министра. С 99-процентной вероятностью им станет Борис Джонсон, которому предстоит попытка вывести Великобританию из Евросоюза в октябре этого года, с соглашением или без.
Выход будет иметь серьезнейшие последствия для Британии. Главным из них станет попытка Шотландии выйти из Соединенного Королевства и остаться в Евросоюзе. Даже если Лондону удастся выйти из Евросоюза, сохранив свою территориальную целостность, политической стабильности в стране не будет – новые парламентские выборы, независимо от того, будут они очередными или нет, вполне могут привести к власти Лейбористскую партию во главе с совершенно не устраивающим элиту Джереми Корбиным.
В любом случае Великобритания на ближайшие годы будет погружена в тяжелейшие внутренние проблемы. Но при этом она будет всеми силами пытаться сохранить свои международные позиции, свое влияние, сильнейший удар по которому будет нанесен ее выходом из Евросоюза (если, конечно, он состоится не формально, а фактически – то есть страна покинет общий рынок и прочие общеевропейские «пространства»). Учитывая, что все последние годы Лондон выступал в качестве одного из активнейших противников России, есть ли смысл в разговоре Путина и Мэй?
На самом деле, есть. Британия выступает нашим историческим противником на протяжении столетий, и только чрезвычайные ситуации делали нас ситуативными союзниками (война с Наполеоном и Гитлером). Сейчас чрезвычайная ситуация у Великобритании: она пытается выйти из Евросоюза и при этом сохранить свое положение финансового центра мира и одной из великих держав, самостоятельных и влияющих на формулирование нового миропорядка. Понятно, что в этой ситуации для Лондона важны контакты с Москвой – вражда враждой, сдерживание России сдерживанием, но для полностью самостоятельного плавания англичанке нужны собственные отношения с русскими. Но нужны они и нам.
Борис Джонсон станет уже пятым британским премьер-министром для Владимира Путина. Из всех, с кем Путину приходилось иметь дело, только с Тони Блэром, занимавшим Даунинг-стрит, 10, до 2007 года, у нашего лидера сложились более-менее тесные отношения – и не потому, что у них было для этого семь лет. Ни с Гордоном Брауном, занимавшем кресло премьера до 2010-го, ни с Дэвидом Кэмероном никакой «личной химии» не было. Понятно, что и с Блэром не было ничего подобного отношениям с Шредером, Берлускони или даже Саркози. Достаточно сказать, за 12 лет после ухода Блэра в отставку, Путин ни разу с ним не встречался (по крайней мере, официально), хотя со многими другими отставными западными руководителями общается регулярно.
Тереза Мэй вообще не имеет практически никакого опыта общения с Путиным – короткая встреча в Китае почти три года назад и еще более краткие разговоры в кулуарах международных форумов. Но посмотреть и послушать уходящего премьер-министра Путину будет любопытно. И вовсе не потому, что Мэй в будущем как-то может повлиять на российско-британские отношения. Нет, ему будет интересно встретиться с Мэй по двум причинам.
Во-первых, и это самое банальное, символический жест со стороны Великобритании, попросившей о встрече, важен сам по себе. Публично протягивая руку Путину, Лондон, по сути, закрывает «дело Скрипаля», отвечает на призыв Москвы «перевернуть страницу». Противники должны разговаривать друг с другом. Тем более что обеим сторонам интересно понять и услышать позицию друг друга, что называется, из первых уст.
Ну а, во-вторых, и это самое важное, Путину по-человечески и политически (а в его случае это давно уже одно и то же) интересно изучать характеры и взгляды «английских партнеров». Разнообразие типажей и при этом однообразие шаблона британской политической элиты – одной из самых сильных и уж точно самой вымуштрованной в мире – это очень любопытный феномен. И он имеет, учитывая все еще огромную роль Великобритании, большое значение даже для человека, которого во всем мире признают самым влиятельным политиком современности.
Путину предстоит «пережить» в политическом плане, вероятно, еще не одного британского премьера. И среди них будут такие неординарные личности, как Борис Джонсон и Джереми Корбин. На их фоне Терезу Мэй он будет вспоминать как эпизодического персонажа. Но и с ней надо попрощаться не по-английски.
