Пять лет прошло со дня расстрела киевского майдана, но украинский суд не торопится устанавливать истинную картину трагедии. А виноватых по-прежнему «лепят» из пятерых сотрудников киевского «Беркута», сидящих в СИЗО.
«Беркут» за решеткой: Сергей Зинченко, Павел Аброськин, Сергей Тамтура, Александр Маринченко, Олег Янишевский (слева направо)
Сестра одного из обвиняемых Павла Аброськина Евгения Аброськина ответила на вопросы «Ритма Евразии».
– «Беркут» демонизируют уже пять лет, но ни один эпизод не доказан…
– Как мантра, звучит одно и то же. Какие бы вопросы ни поднимались в суде, у прокуроров на всё ответы по шаблону. Даже если не мог потерпевший получить ранение из автомата милиционера, потому что ранен дробью, а выстрел был со стороны майдана или гостиницы «Украина», всё равно прокурор резюмирует: эпизод раскрыт, доказан; выстрел был произведен правоохранителями.
– Какой-то эпизод даже хотят повесить на Николая Симисюка, погибшего сослуживца вашего брата?
– Есть такая тенденция в этом процессе: обвинение начинает каждому подозреваемому сотруднику правоохранительных органов подыскивать подходящий эпизод. Так вот, потерпевший, которого «закрепили» за Симисюком, получил ранение через несколько минут после того, как погиб Коля.
– Уже есть результаты баллистических экспертиз?
– На сегодня все баллистические экспертизы, которые проводились, не считаются действительными. Их юридически не существует. К тому же они противоречат одна другой. При этом адвокаты потерпевших ссылаются на одну из предыдущих экспертиз. Суд заказал еще одну экспертизу в каком-то харьковском институте. Насколько я знаю, летом только нашли нужный микроскоп…
– А если нет результатов экспертизы, как тогда можно утверждать, что из ствола Симисюка был в кого-то произведен выстрел?
– На этом процессе и не такое увидишь. Есть потерпевшие, за которыми «закреплены» по две-три пули. А есть случаи, когда одна пуля фигурирует в ранениях двоих-троих потерпевших.
– То есть с вещдоками играют в наперсток: кручу-верчу…
– Именно так: вдвоем делят одну пулю. Непонятно, кто ею был ранен. Или же есть моменты, когда сначала была одна пуля, потом куда-то потерялась, появилась другая. Бардак страшный. Адвокаты наши поднимали вопрос: пакетики, в которых хранятся пули, должны быть с номерами, опломбированы, а ничего это нет. Там так всё запущено, такое крутят, что даже обсуждать тяжело.
– А что за жуткая история о том, как Генпрокуратура вызывала Симисюка на допрос через год после его убийства?
– Я уже говорила, что там бардак во всем. Изначально близким Симисюка рассказывали, что Колю убили свои, «беркутовцы»…
У нас прокуроры и люди, представляющие интересы майдана в суде, оперируют не фактами, не доводами, а обвинениями и оскорблениями. Послушать хотя бы выступления адвоката потерпевших майдановцев Закревской на судебных заседаниях…
– Закревская ярко иллюстрирует, каким может быть продукт вырождения адвокатской профессии. Есть видео ее «мастер-класса», где она заявляет: «В той ситуации (на майдане) бросать коктейли в милицию было не только можно, но и правильно, а не бросать было неправильно».
– Они все на этом и стоят. На каком-то заседании мой папа сказал прокурору: «Почему вы защищаете преступников?» Это когда прокурор начал оправдывать людей, которые стреляли в правоохранителей картечью.
При этом если послушать данные из отчета прокуратуры, озвученные судьей, то получается, что каждый раз первые потерпевшие были со стороны милиционеров. То есть получается, что со стороны правоохранителей была защита, а не нападение.
Адвокат майдановцев Закревская: бросать коктейли Молотова в милицию можно и нужно
– В чем обвиняют пятерых киевских «беркутовцев»? Почему дело одно, хотя арестовывали их в разные годы? Кидали кость майданной общественности?
– Первыми были задержаны Павлик и Сережа Зинченко. Им инкриминировали статью 115, умышленное убийство. Через год дело начали слушать в суде. В 2015 году сажают еще троих. Потом эти два дела объединяют в одно и меняют 115-ю на 258-ю статью (террористический акт). Потому что 115-ю нужно доказывать: вот труп, вот пуля, вот оружие и вот стрелявший – вся цепочка должна быть четко отслежена. Этого нет. Доказать ничего не могут – переквалифицируют это в групповой терроризм. Просто собралась группа и решила сходить и совершить этот расстрел. И не надо доказывать, кто там из неопознанных бойцов первый, второй, третий: он из «Беркута» – значит виноват…
– Это логика – закономерное порождение майдана. Но разве Аброськин и Зинченко были снайперами в своем подразделении?
– Нет! Павлик – альпинист. Сережа – водитель.
– В прошлые годы два генпрокурора озвучивали одну и ту же информацию о распиленных автоматах «Беркута», найденных на дне озера.
– Сначала ходила легенда, что якобы оружие найдено. Когда назначили генпрокурором Луценко, чудесным образом это же оружие опять находят. Все видели эти кадры в интернете. На видео это оружие идеально чистое. На этих распиленных частях – нигде никакой коррозии. Я это всё восприняла так: оно было сегодня зачищено, сегодня распилено и сегодня снято на видео. Много раз наши адвокаты делали запросы, чтоб обвинение предоставило вещественные доказательства: пули, найденное оружие, о котором было громко заявлено, которое демонстрировалось по всем телеканалам. До сих пор мы этого не видим… Если бы было что показывать, они бы давно показали…
Точно так же еще в 2015 году было ходатайство адвокатов о предоставлении информации суду по потерпевшим правоохранителям. А прокуратура предоставила эти данные только в конце 2018 года.
– Отчет прокуратуры о жертвах среди милиционеров идет вразрез с официальной версией майданных событий. Есть какие-то подвижки в судебном процессе?
– Я могу одно сказать: этим отчетом, уже на уровне прокуратуры, развенчан миф о «мирном майдане». Об этом четко заявили на суде наши адвокаты.
Мы уже все видеоматериалы пересмотрели, которые показывались прокуратурой как доказательная база. Потерпевшие майдановцы, прокуратура всегда настаивали на такой версии: милиция не предупреждала людей о том, что будут применяться спецсредства, и т.п. Но мы посмотрели в суде видеосъемку с самой сцены майдана – там как раз слышно, что милиция предупреждает. И ведущий со сцены вещал в таком ключе: ребята, мы не обращаем внимания на то, что говорит нам милиция; они бред несут, а мы делаем то, что нам надо.
Свидетель не скрывает: боевиками майдана руководил Парубий
Еще потерпевшие говорили, что ими никто не руководил – они сами куда хотели, туда и шли, что считали нужным, то и делали… Но опять же видео со сцены майдана свидетельствует о том, что все маршруты и действия координировались. Группа людей собирается и идет с заданием.
Также на этом видео со сцены мы хорошо видим группу людей, у которых мы насчитали 4 или 5 единиц оружия, начиная с гладкоствола и заканчивая нарезным.
– В документальном фильме Анны Афанасьевой «Майдан. 1000 дней после боя» вы с родственницей еще одного «беркутовца» со знанием дела говорите о баллистических нюансах…
– Это Наташа Зинченко, сестра Сергея, арестованного вместе в Пашей. Мы ездим на суды не для того, чтоб нас показали по телевизору. Мы этим живем, этим болеем, поэтому в чем-то уже разбираемся. Ездим туда ради наших ребят. А потерпевшие, которые подали иск, – это более ста человек, в большинстве своем абсолютно неинтересующиеся процессом.
– Но в суд приходят?
– Как правило, если они и приходят на заседание, то им краткий курс проводят прокуроры, рассказывая, как должно быть всё построено. Или адвокат потерпевших (а их в основном представляет упомянутая уже Закревская) проводит инструктаж. На заседаниях я наблюдала, как потерпевших допрашивает прокурор: запланированные вопросы и ответы, всё идет как по писаному. А потом адвокаты задают вопросы по факту, по разночтениям в протоколе. И люди начинают вилять, резко забывают, что они перед этим говорили; первые и вторые показания не сходятся. И в каком-то эмоциональном порыве, неожиданно для себя проговариваются, фактически признаваясь в лжесвидетельстве. На это смотреть очень интересно. Человек врет, потом – хлоп! – и внезапно правда вырвалась, и он уже не знает, как ему правильно выкрутиться. И тогда его за уши вытаскивают представитель их интересов или прокуроры…
– Что ваш брат рассказывает о происходящем?
– О том, что он пережил на майдане, мы вообще не успели с ним поговорить. Я ждала момента, когда он сам расскажет. А его закрыли. Общаемся мы с ним на судах через отверстие в «аквариуме». Мы ходили пару раз на свидание, но там процедура очень длительная, очень неприятная. Он говорит: «То, что вам рассказывают, ничего общего с правдой не имеет. Вы не знаете ничего». Даже на этом судебном процессе случается то, о чем никто не догадывается.
– Что вы имеете в виду?
– Например, история в апелляционном суде в 2014 году, когда Павел и Сергей еще сидели в изоляторе СБУ. Закревская недавно врала, как ужасные милиционеры в этом суде били майдановцев, угрожали им. А я там была и знаю, как это всё проходило. Видела, как майдановец заходил за угол (а там не знаю: друг друга они били или сам он об угол ударялся), а потом выбегал и на камеру орал: «Меня побили!»
Иногда узнаешь такое, что волосы дыбом встают. Пару лет назад «активисты» приходили с ножами, с пистолетами на заседания… И нашего адвоката Александра Горошинского полиция вывозила из суда два раза в багажнике, потому что ему угрожали расправой.
Александр, единственный из трех наших адвокатов, был при задержании ребят. Рассказывал, как его не допускали к ним. Он же в открытом деле по ранениям и убийствам правоохранителей представляет интересы потерпевших. Еще и адвокат на процессе над Януковичем. То есть он всю цепь событий представляет, знает картину со всех сторон. Истинные реалии, о которых нам не скажут по телевизору, мы себе и представить не можем.
