Кремль просчитывает варианты и риски
Российская политическая система, исключающая из процесса принятия решений значительное число активных граждан, несёт в себе риски неконтролируемого обрушения. Теперь об этом говорят не только заинтересованные внутрироссийские силы, но и внешние, политически нейтральные аналитики.
Так, по мнению рейтингового агентства Moody’s, риск «неорганизованной смены режима» Владимира Путина входит в число пяти основных рисков для российской экономики наряду с доминированием государства в экономике, сокращением численности трудоспособного населения, американскими санкциями и оттоком капитала из страны.
Это «отдаленный, но осязаемый внутриполитический риск», — отмечает Moody’s. Агентство не считает, что обвал власти в Кремле случится в ближайшее время. Речь идёт о периоде после 2024 года, когда единоличное преобладание Путина в российской политике в течение двух десятилетий «осложнит переход к новому политическому руководству».
Интересно, что Moody’s впервые включила этот внутриполитический нюанс в число подобного рода факторов. Ранее этого не наблюдалось. Тот факт, что это рейтинговое агентство базируется в США, мало что значит. На мировом рынке консалтинговых услуг репутация дороже всего. Вряд ли кто-то станет рисковать и править доклады по звонку из Белого дома.
Что имеют ввиду американские аналитики, употребляя приведенные обтекаемые формулировки? Видимо, то, что выстроенная Путиным иерархическая система с собой во главе, а также «зачистка» политического поля от потенциальных конкурентов с использованием государственного аппарата, может однажды привести к непризнанию его преемника в качестве лидера государства.
Именно об этом постоянно напоминают левые силы, указывая на младшего партнера президента в тандеме — Дмитрия Медведева. Премьер воспринимается не как самостоятельная фигура, а как тот, кто «грел» президентское кресло для Путина. Представить его во главе государства в постпутинский период невозможно.
Об этом говорят и актуальные рейтинги. Ничтожные 7,6% доверия россиян, которые имеет глава правительства и формальный лидер правящей партии закрывают Медведеву дорогу в большую политику после 2024 года. Однако именно ему Путин доверяет пока больше всех. Другие фигуры из окружения президента ещё менее убедительны.
При этом рейтинг доверия самому Путину давно не такой заоблачный, как раньше. Пенсионная реформа обрушила его почти вдвое — до 33%. Отдельные «подарки» хотя и приветствуются частью населения, выправить положение пока не смогли. Очевидно, что транзит власти от президента с пониженным рейтингом к преемнику, в которого не верят, не может пройти без эксцессов.
Кажется, прогноз Moody’s очень вероятен.
Политолог Алексей Макаркин считает естественным тот факт, что американские аналитики учли проблему транзита власти в России в качестве фактора, влияющего на экономику.
— Эту тему очень активно сейчас обсуждают в «телеграммах». Как и саму проблему 2024 года. Всякие есть утечки, слухи о возможном переформатировании власти новым «политбюро», о создании нового формата союзного государства России и Белоруссии с введением поста президента и т. п.
Поскольку сейчас такое большое количество информации (причем, не всегда ясно, где заканчивается слух и начинается целенаправленная утечка), то эксперты, которые оценивают возможные риски, внимательно относятся к проблеме 2024 года.
«СП»: — Однако с 2000 года президент менялся в стране не один раз…
— До сих пор никому не ясна модель транзита в 2024 году. Что это будет? В каком формате будет осуществлена передача власти? И произойдёт ли она вообще? Это тоже интересный вопрос.
«СП»: — Но Конституция запрещает третий подряд срок…
— Напомню, что в 2007 году перед определением преемника уже обсуждался вопрос, что можно чуть-чуть поменять Конституцию и ограничения для президента будут сняты. Это можно сделать в любой момент и в короткие сроки.
«СП»: — Недавно о возможном изменении Конституции, правда, без конкретики, говорил Володин, а Сурков вообще осанну спел путинизму. Чиновники хотят сохранить статус-кво…
— Вариантов много. Но какого-то одного общепризнанного варианта по-прежнему нет. Говорят, что возможно формула транзита будет обнародована в 2020 или 2021 году… Отсутствие варианта и побуждает экспертов включать эту проблему в число рисков.
При этом само включение в число рисков не означает, что произойдёт именно так, что этот риск реализуется и события приобретут неконтролируемый характер. Однако поскольку эксперты работают для игроков рынка, то они должны учитывать и такую возможность.
По мнению футуролога, члена федерального совета «Партии дела» Максима Калашникова, обрушение власти в России будет вызвано длительным бездействием правящей группы, получившей власть в постельцинский период.
— Последний настоящий транзит власти у нас был в 1999 году, когда пришел Путин. Тогда всё ещё было зыбко, ничего не устоялось. За последующие два десятка лет система окостенела, определилась. Теперь уход Путина приведет к мощному переделу власти и собственности. У нас ведь так в стране. Впору говорить это в одно слово — «властисобственность». Тряска будет очень сильная.
Фактически, уход Путина можно сравнить с уходом Брежнева в ноябре 1982 года.
«СП»: — Сам президент отказывается говорить об этом. Когда его спрашивают, он как бы подвешивает этот вопрос…
— Владимир Владимирович всегда подвешивает. И другие вопросы тоже. Что уже служит ему плохую службу.
А другой, равновеликой ему фигуры нет. Всё подавлено. Вся пирамида власти подвешена на одной личности. Был проведён антиотбор, в результате вокруг Путина лишь серенькие, достаточно безликие фигуры. Конечно, он может что-то придумать, накануне перехода власти.
«СП»: — Раз и в России, и даже в Америке видят и чувствуют эту проблему, она, очевидно, существует, а не выдумана оппозиционерами. Но до времени «Ч», до 2024 года, ещё целых пять лет. Что должен сделать Кремль, чтобы избежать негативного для России сценария?
— Боюсь, что этой проблемы уже не избежать. Делать надо было раньше. Для начала надо было взять курс на новую индустриализацию, плюс протекционизм. Это позволило бы в принципе изменить ситуацию в стране. Это выдвинуло бы новых людей не по принципу близости к начальству и способности ему угождать, а по принципу умения создавать и управлять современным производством. В оставшиеся пять лет это вряд ли будет сделано.
«СП»: — А трансформация политической системы?
— Какая может быть политическая система при экономике нефтяной трубы? Только государственный паханат. В стране с сырьевой экономикой никакие изменения политической системы невозможны. Они будут иметь чисто декоративный характер.
В свою очередь лидер общественного движения «Патриоты Великого Отечества» Николай Стариков надеется, что обновление политического класса ещё может спасти страну.
— По большому счету, агентство Moody’s ничего нового нам не сказало, потому что вопросы преемственности власти всегда являются деликатным моментом в жизни любого государства. Новое здесь лишь то, что Запад, где внимательно следят за развивающимися в России событиями, официально заявляет, что в России возможны какие-либо проблемы, связанные с передачей власти.
«СП»: — И как нам следует это воспринимать?
— Как определенную характеристику большей уязвимости нашего государства в определенный временной промежуток. И сделать из этого выводы.
Это как в определенный сезон надо принимать больше витаминов, чтобы не заболеть. Только витамины здесь должны быть общественно-политического характера.
«СП»: — Это какие?
— Во-первых, нужно появление новых политических сил. Потому что сегодня имеющиеся явно не справляются со своими обязанностями. Нужна трансформация политической системы России. Уход от крена в сторону одной политической партии сделал бы нашу систему гораздо более устойчивой. И конечно, хотелось бы видеть новые лица среди российских политиков, которые будут служить родине в ближайшие годы.
