Немецкие солдаты рядом с погибшим расчётом станкового пулемёта «Максим».Рядом с пулемётом куча настрелянных гильз и пустая лента. Мужики стояли до последнего.
Окрестности Сталинграда,август 1942 года.
Бывший рядовой Вермахта Эдуард Кох:
«…Я попал на Восточный фронт с пополнением,после успешного контрнаступления наших войск под Харьковом весной 1942 года.Потом начался этот бесконечный марш на Волгу…Русских мы почти не встречали, только отдельные стычки были,пленных было очень мало, русские быстро отходили, почти бежали, но без паники, достаточно организованно. Мы, молодые солдаты, радовались этому, так как нам тогда казалось, что враг окончательно сломлен и конец войны близок. Мой друг и земляк Хайнц переживал, что война так и кончится, а он даже в серьёзном бою не побывал. Но наш взводный старик-фельдфебель наших восторгов не разделял, он был мрачен и постоянно говорил нам: «Чему вы радуетесь идиоты? Раз русских не удалось окружить и уничтожить в этой дьявольской степи, то они все уйдут в Сталинград и устроят там всем нам новый Верден». Но мы между собой подсмеивались над старым брюзгой. Однако, он был прав, на дальних подступах к Сталинграду начался ад. Помню какую-то деревню и высотку перед ней, справа какая-то заболоченная речушка, слева-открытое поле, которое было нашпиговано минами, мы попытались его обойти, но попали под огонь замаскированных русских танков. Значит выход один-через эту деревню, там засели в домах русские, а с высотки по нам стрелял русский станковый пулемёт, были потери. Высотку закидывали минами, но как только взрывы стихали, пулемёт оживал и снова укладывал нас на землю. Спустя час русские из деревни ушли, огонь оттуда прекратился, но чёртов пулемёт не умолкал, а миномётчики никак не могли заставить его замолчать. Наконец он умолк. Мы поднялись на эту высотку и увиденное там нас порядком шокировало. В полузасыпанном окопе, рядом с разбитым пулемётом лежало двое русских. Один, видимо, был убит раньше и его товарищ положил его на дно окопа, прикрыв шинелью, а сам продолжал стрелять, но самое страшное то, что у него не было ног, русский перевязал обрубки какими-то кусками ткани, чтобы остановить кровь и продолжал стрелять, пока не был добит осколками разорвавшейся рядом мины. Все замолчали. Наш старик-фельдфебель закурил свою трубку и спросил нас:
— Ну, теперь вы поняли, что всё только начинается? И если нам удастся унести отсюда ноги, считайте, что нам очень сильно повезёт…
Мы похоронили тех русских там же, в окопе, установив вместо надгробия их разбитый пулемёт. Наверное с тех пор многие из нас крепко задумались над будущим…».
