Послушайте, «Эхо Москвы», этот рупор либералов, через который они удобряют нашу с вами действительность — это поистине замечательный орган, в котором все время работают языком! Некоторые работают в непосредственной близости к органу, некоторые, после ответного удобрения уже от благодарного народа, как Юлия Латынина (в виде фекалий) — удаленно, но работают все! И как только руки печатать не болят, а?
Так вот, представьте себе на минуточку такое вот редакционное задание — нужно пойти к какому-нибудь ветерану Великой Отечественной войны и записать интервью. И задать острые, наболевшие вопросы с точки зрения либералов, которые все время пытаются — в переносном смысле — ходить на руках.
Им скажешь: «Смотрите, какое голубое небо!» — а они хором орут, что это слово к небу неприменимо, потому что я оскорбляю этим права сексуальных меньшинств, которых вот такие любители неба, как я, практически загнали в резервации и не дают самовыражаться….
Почему, интересно, никого не беспокоит мое самовыражение и мои права на то, чтобы жить, не видя радужных флагов и прелестей этих самых меньшинств, которые бродят по окрестностям в кожаных шортах? К нам они, скажу честно, пока не дошли, у нас тут город рыбаков и моряков, могут, знаете ли, и не понять, а уж не оценят и не поддержат — это точно.
Права, между прочим, есть у всех — либералам ли этого не знать? И у сексуальных меньшинств, и у гомофобов. И у веганов, и у нас, пожирателей мертвой плоти. Разница только в том, что мне совершенно все равно, что суют себе в рот веганы и сексуальные меньшинства, а они из меня мои бифштексы все время выдирают с криком: «Выплюнь немедленно!»
Опять я отвлеклась…В общем, гипотетически репортер «Эха Москвы» приходит к ветерану ВОВ и начинает задавать нему всякие волнующие либералов вопросы, которые в последнее время очень любит задавать наша оппозиция :
- какой ценой вам досталась Победа:
- за ту ли страну вы воевали;
- согласны ли вы с тем, что надо было сдать Ленинград;
- любите ли вы баварское пиво.
А у ветеранов, скажу я вам, обычно есть трофейное оружие. И держат они его недалеко от места постоянной дислокации — просто по старой доброй памяти.
И, как я понимаю, закончится визит тем, что оператор вместе с камерой, которая будет засунута непосредственно бодрым и критично настроенным ветераном куда-то не туда, где ее обычно носят, приляжет толстой либеральной щекой (почему,кстати, в фигурах либералов преобладают округлости?) на асфальт, а сам незадачливый корреспондент споет ему печальную песню: «Я все равно паду на той, на той далекой, на гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной…»
Вот их счастье, что с гражданской уже никого не осталось. У тех вообще разговор был короткий и лозунги соответствующие. Я бы послушала, как им Гозман излагает свои основополагающие парадигмы. Недолго, зато весело! А потом: «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!» Сложное и суровое было время!
И я даже не могу в этом никого упрекать — не надо людей нервировать. Все-таки очень сложная работа у репортеров «Эха Москвы». Знай уворачивайся от народного гнева…..
