Выдающаяся конькобежка Инга Воронина погибла 4 января 1966 года от рук собственного мужа. Казалось бы, обычное бытовое преступление. Однако, по мнению близких Инги, слишком много фактов в этой истории указывало на то, что супруг спортсменки был лишь исполнителем убийства, а его режиссурой занимались сотрудники КГБ.
3-я Фрунзенская улица
Несмотря на то, что Инга Воронина по современным меркам довольно поздно начала профессионально заниматься спортом (на тот момент ей уже исполнилось 17 лет), она добилась больших успехов на этом поприще. За свою короткую жизнь Воронина не единожды становилась чемпионкой СССР, чемпионкой и рекордсменкой мира.
Личная жизнь конькобежки тоже на первый взгляд складывалась удачно. С будущим мужем Геннадием Ворониным ее, казалось бы, свел сам случай. Выдающаяся спортсменка получила комнату в двухкомнатной квартире на 3-й Фрунзенской улице. Соседом Инги и стал Воронин, тоже спортсмен-конькобежец.
Поначалу все вроде бы ладилось. Однако вскоре коллеги новоиспеченной жены стали замечать на ее лице синяки. По словам близких Инги, Воронин не раз угрожал супруге, утверждая, что все ее лавровые венки скоро будут украшать ее же могилу. Как утверждал тренер Борис Цыбин, однажды Воронин даже ударил жену по лицу в присутствии других членов сборной. Кроме рукоприкладства, Геннадий не брезговал и выпивкой, и случайными романами на стороне. Инга не решалась разорвать отношения, опасаясь, что это повредит ее репутации.
Нож в сердце
В конце 1965 года Инга поняла, что у нее нет другого выхода, кроме как развестись с мужем. Однако, уходя к матери накануне нового 1966 года, она снова не смогла сказать ему правду и заверила Геннадия в том, что отправляется на какой-то торжественный прием, якобы организованный для советских спортсменов. Только через пару дней она передала супругу записку, в которой просила его зайти к председателю спорткомитета по поводу отдельной однокомнатной квартиры.
4 января Воронин появился на пороге квартиры матери Инги под предлогом откровенного разговора с супругой. В тот момент в помещении находились мать, бабушка, сестра и брат Ворониной. Инга пригласила мужа пройти в комнату. Геннадий долго молчал. Наконец Инга произнесла: «Скажи что-нибудь, иначе я уйду!» В руке Воронина блеснул нож. Удар пришелся точно в сердце. Через несколько минут чемпионка была мертва.
Странный суд и возлюбленный из Швеции
Подозрения о том, что это убийство не является обыкновенным бытовым преступлением, закрались у близких Инги еще во время судебного процесса. Благодаря брату Ворониной, который скрупулезно фиксировал на фотопленку все материалы дела, большое количество информации дошло и до наших дней. В то время за убийство легко могли приговорить к расстрелу. Однако, судя по снимкам документов, Геннадий Воронин получил всего 10 лет, из которых в заключении он пробыл всего 2 года.
Кроме этого одна из коллег Инги по конькобежному спорту Надежда Титова вспоминала, что суд над Ворониным больше напоминал судилище, причем, судили не Геннадия, а Ингу. На голову прославленной спортсменки было вылито много грязи: ее подозревали и в изменах супругу, что, впрочем, подтвердить все же не удалось. Между тем убийцу, напротив, старались оправдать всеми возможными способами. Сам Воронин настаивал на том, что находился в момент совершения преступления в состоянии аффекта, а 20-тисантиметровый нож он, якобы, всегда носил с собой для того, чтобы точить карандаши.
Примечательно, что незадолго до знакомства с Ворониным Инга, тогда еще носившая фамилию Артамонова, на соревнованиях за границей познакомилась со шведским спортсменом и часто проводила с ним время. Она вернулась на родину, но забыть шведа не смогла. Инга даже намерена была уехать из СССР, лишь бы быть рядом с любимым. Как-то раз она призналась матери: «Если бы мне сказали, что можно беспрепятственно преодолеть границы, я бы пошла до Швеции пешком!» Однако, по словам родственников, сотрудники КГБ предупредили конькобежку о том, чтобы та не совершала опрометчивых шагов. Вскоре Инге и дали ту злополучную комнату на 3-ей Фрунзенской улице, где проживал Геннадий Воронин. Кстати, в тот дом селили исключительно членов спортивного общества «Динамо» и сотрудников КГБ.
