Недавно на экраны вышел осовремененный «Дубровский» — фильм о том, как русский народ начинает уходить в леса и создавать антиправительственные партизанские отряды.
Еще недавно российское кино боялось социальности как чумы. Продюсеры не хотели ссориться с властью (ведь власть — это еще и деньги на съемки, распределяемые через Министерство культуры). Но ситуация меняется: появились не просто остро социальные, а по-настоящему политические картины, содержащие недвусмысленные высказывания о ситуации в стране. Другое дело, что из-за прокатчиков, которые тоже опасаются властей и не любят коммерческие риски, почти все эти фильмы не известны сколько-нибудь широкому зрителю.
В список самых ярких российских политических картин мы включили две важные работы конца 1990-х. Мы рассматривали только игровое кино, из современных документальных политических картин можно составить отдельный список.
«Дубровский» (2014) Александра Вартанова и Кирилла Михановского
Фильм не вполне соответствует оригинальному пушкинскому тексту (за что его поругивает пресса), но при этом демонстрирует новейший русский мужицкий бунт — и объясняет его причины.
Причины в данном случае в том, что коррупция и несправедливость на губернском уровне достигли такого предела, что только и остается взяться за оружие да уйти в леса. Вообще-то еще ни одна отечественная картина путинских времен не утверждала, что кризис достиг точки, и народ, более не веря верхам, готов взяться за оружие. Не доказывала, что бунт в условиях современной России — это уже не фигура речи в колонках политических публицистов, а вполне возможная — и близкая — реальность.
В соответствии с Пушкиным бунт в «Дубровском» — бессмысленный и беспощадный. Современные крестьяне ночью сжигают в сарае омоновцев, испоганивших накануне похороны уважаемого человека и пришедших сносить — ради корысти коррумпированных негодяев — их якобы незаконно возведенные дома. Но затем запросто убивают и инкассаторов, дабы добыть денег. Крестьянами руководит контуженный на афганской войне (речь не о Дубровском). Он буйный вожак прямо-таки по Высоцкому: «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». У него жесткая идеология: «Это война. Сегодня они лишают нас домов — завтра они убьют нас как скотину». И: «В России никогда еще без крови не обходилось». Он произносит еще одну важную фразу, от которой кровь должна застыть в жилах российских чиновников: «На Москву, может, не пойдем…», — продолжение менее значимо.
Он — кошмар. Но порожден-то он российской действительностью, взяточничеством и утратой веры в закон. Партизан, кстати, тоже уничтожают беззаконно — попросту вырезают без суда и следствия.
Финальный кадр — мрачная метафора российской жизни. В живых из партизан остался только дурачок. Он сидит посреди заснеженного поля, слушает плеер и счастлив, а рядом с ним — открытый кейс, и из него разлетаются ненужные ему бабки (ради которых в фильме и творятся все бесчинства).
Линия Дубровский — Маша в фильме не слишком интересна. Похоже, и самим авторам, которые, ясное дело, желали высказаться прежде всего о политической ситуации.
Кое-что про авторов — это тоже значимо. «Дубровского» тоже сделали новые или относительно новые для кино люди. Идея пришла в голову журналисту Константину Чернозатонскому. Сценарий он написал вместе с экс-кинокритиком, режиссером Михаилом Брашинским. Продюсер фильма Евгений Гиндилис в кино не новичок, но тоже обладает тем, что называют «активной жизненной позицией». Недаром недавно побывал в автозаке, просто постояв возле здания суда, где поддерживал узников Болотной. Про «Дубровского» он говорит: «Мы не можем оставаться в стороне от того, что происходит в нашей cтране. Мы хотели снять фильм-предупреждение о том, что нас может ожидать».
«Окраина» (1998) Петра Луцика
Предтеча «Дубровского» и вообще всех нынешних протестных киноработ. Несколько фермеров вдруг обнаруживают, что их земли перекуплены. На родных почвах хозяйничают враги-бурильщики, которые травят селян собаками. Действие вроде как происходит в России 1990-х. Но это страна, концептуально преобразованная, более всего похожа на одновременно жуткую и незлобивую Россию Андрея Платонова, прежде всего романа «Чевенгур». Мужики одеты, щурятся, улыбаются в стиле довоенных народных киносмельчаков: красных партизан, чапаевых-петек-максимов.
Оставшись без полей, мужики идут на поиски правды. Одного за другим допрашивают, пытают, калечат: председателя колхоза, продавшего земли кооператорам, потом перекупщика, потом бывшего обкомовца, санкционировавшего сделку, а затем и Самого — хозяина, который сидит в Москве в высотке, прибирает к рукам нефтеносные территории по всему свету и бахвалится, что скоро, мол, вся кровь земная его будет.
По отношению к России «Окраина» — фильм одновременно народнический и антинародный. Что как минимум умно. Он не за «красных», но и не за «белых». Он про пакостность жизни, в которой, как всегда в России, уживаются кровавое и метафизическое, космическое и комическое. Совершить революцию, впасть в тоску, отдать последнее, поглядеть на звезды, поразмышлять о запредельном, подпалить дом, подраться — все в одном ряду.
Дуэт сценаристов Петр Луцик — Алексей Саморядов считался главной опорой нашего кино в преддверии третьего тысячелетия. Но над Луциком и Саморядовым тяготел рок. В начале 1994-го нелепо погиб Саморядов, упав в Ялте с 11-го этажа гостиницы во время семинара, который как раз и был посвящен славному будущему молодого российского кино. В 2000-м, вскоре после выхода «Окраины», едва достигши 40-летия, умер Петр Луцик.
«Брат» и другие фильмы Алексея Балабанова 1997 — 2012 годов
Главный фокус «Брата» — обман собственной целевой аудитории. Фильм стал знаменем для не слишком развитых слоев, усмотревших в нем прямой призыв к ненависти: по отношению к бандитам-ворам, но также, увы, и к нерусским. Между тем это концептуальный фильм интеллигента о нередком для российской истории потерянном поколении, в котором Данила Багров в фантастическом исполнении Сергея Бодрова-мл. не только десантник-супермен, но и отчаянно запутавшийся в непонятной новой жизни русский мальчик.
Именно в «Брате» впервые проявились противоречивые политические взгляды Алексея Балабанова — самого талантливого и русского режиссера последних двадцати лет, метавшегося в своих раздумьях об участи страны и народа от русофилии до отчаянной русофобии. Чехов, Бунин — величайшие из великих талантов России — были, пожалуй, в той же степени русофилами и русофобами одновременно.
После «Брата» пошла череда балабановских картин, в которых он четко выразил то, что думает о российской власти. В «Войне», «Жмурках», «Мне не больно», «Кочегаре», «Я тоже хочу» он равно ненавидит братков и ментов, а также гэбистов, являющихся оплотом скверного для него российского режима. Он всегда за одиночек-маргиналов, которые пытаются сопротивляться общественной системе. И еще — он за военных. За русское офицерство. Вот перед кем он всегда с честью преклонял голову.
«Россия 88» (2009) Павла Бардина
Считаете, что у нас нет киноцензуры? Вот пример запрещенной картины. Кто и за что запрещал «Россию 88», сейчас определить фактически невозможно. Сменились министры культуры, сменилось многое. Но несовершенный по эстетическим, стилистическим и даже сюжетным меркам фильм «Россия 88» — безусловно уникальное киновысказывание.
Самым сильным моментом оказывается финальный — гигантский — список жертв скинхедов в России в одном только 2008 году. Их атаки, избиения сняты предельно жестко. Разговоры — мат на мате, какого в нашем кино на тот момент (а может, и вообще) не бывало. Еще один убойный момент: фильм — на основе фактов — доказывает, что многие организации скинхедов имели кураторов в силовых структурах.
Беда картины в том, что сценарий недовыстроен. Каждые пять минут повторяются одни и те же вопли: «Слава России!», «Россия для русских!» и «Зиг хайль!». Чтобы придать фильму артистический, а заодно документальный вид, режиссер с оператором придумали ход, будто вся картина снята одним из скинхедов ручной видеокамерой. Но у этого приема есть свои проблемы. Так, показная документальность вступает в противоречие с чересчур театрализованной моралистической развязкой. Из-за мечущегося изображения смотреть фильм очень трудно. Вкупе с матом фильм делается совсем уже маргинальным. Из-за всего этого картина и без цензурного запрета могла не дойти до массового зрителя.
«Мишень» (2011) Александра Зельдовича
Самый эстетский российский фильм последних лет интересен уже тем, как его создатели (режиссер и сценарист Александр Зельдович и писатель Владимир Сорокин) видят страну и быт российских элит 2020 года. Эта футуристическая, но по-прежнему противоречивая Россия кормится уже не за счет нефтяной трубы, а за счет 30-полосной трассы из Китая в Европу, по которой в обоих направлениях, не сворачивая к нам, непрерывным потоком прут гигантские фуры. Занятно выглядит и Москва. Она та же, что сегодня. Тот же дизайн, просто стеклянных высоток стало на порядок больше. Но под высотками по-прежнему старье обветшалых домов, до которых у властей не доходят руки.
Из фильма следует, что, по строгому счету, в стране ничего не изменится, система сохранится, нищие останутся нищими. Зато политический цинизм, при все еще существующих «черных бюджетах», расцветет еще сильнее: возникнет так называемая экологическая демократия (якобы основанная на идеях Вернадского), предполагающая узаконенное справедливое неравенство между образованными и не очень, занимающими высокие посты — и выполняющими помойную работу. Это якобы и есть наши искомые национальная идея и третий путь.
«Борис Годунов» (2011) Владимира Мирзоева
Пушкин и впрямь политически актуален. За три года до «Дубровского» театральный мэтр Владимир Мирзоев снял фильм, в котором перенес в нынешнюю Россию действие «Бориса Годунова». В прологе близкие к верховной власти князья Шуйский и Воротынский обсуждают придворные интриги и приход к власти царя Бориса, стоя на эстакаде напротив московского Сити, на которую явно выбрались для того, чтобы исключить прослушку. Обсуждают неизмененным пушкинским текстом! При этом по обоим с ходу видно, что они фээсбэшники. Потом надевают темные очки и расходятся по черным иномаркам с шоферами и охраной. В дальнейшем разные персонажи трагедии будут использовать пушкинские строки, сидя за компьютером, разговаривая по мобильному и т. д.
В мирзоевском «Годунове» можно найти конкретные намеки на конкретных лиц. В историческом садисте Иване Васильевиче, на опыт которого ссылаются в фильме, легко найти черты Сталина. В трагическом Борисе Годунове — сходство с Борисом Ельциным. Он болен, он пьет, у него есть грехи, которые не дают ему спокойно жить, у его наследников отнимают власть.
Но фильм не сатира на конкретных политических деятелей. Он — о том, что мы уникальная страна, в которой, при всех периодически возникающих преобразованиях, ничего не меняется веками. И что чем умнее, правдивее и заботливее наш правитель, тем он скорее обречен на гибель и поругание.
В конечном счете фильм еще и о вечном отрыве российской власти от народа, о том, что народ и власть фактически обитают в разных временных поясах и абсолютно равнодушны друг к другу. В пьесе Пушкина народ высказывался и узнавал политические новости на площади. В фильме Мирзоева он сидит у телевизора. Именно из ящика — все той же пушкинской строкой — ему выдают очередную порцию вранья. Часть народа иронизирует. Часть, как у Пушкина, безмолвствует. В фильме народ узнает официальную версию политических событий от Леонида Парфенова, который согласился на роль циничного представителя госканалов.
«Рассказы» (2012) Михаила Сегала
Фильм из четырех новелл о противоречивом менталитете современных россиян. Интересен второй рассказ — о круговой системе взяточничества. Взятка здесь переходит из рук в руки, увеличиваясь в размерах как снежный ком. И в итоге доходит до губернатора края, которому, правда, дают уже не деньгами, а квартирами в элитном доме, чтобы тот подписал разрешение на новые застройки.
Из всех новелл фильма эта самая лобовая, зато бьет наповал, в том числе благодаря последнему эпизоду: губернатор лично откатывает самому президенту страны — обещанием обеспечить нужный процент на выборах. Замечателен президент, которого изобразил Игорь Угольников: весь в анекдотическом белом, он сидит за столиком на гигантском, до горизонта, поле для гольфа, в траве которого, в заранее оговоренных местах, его советники разложили томики классиков с закладками (от Карамзина до Л. Н. Толстого), мысли которых он для пущего эффекта вовремя цитирует.
«За Маркса…» (2012) Светланы Басковой
Фильм-мечта о рабочем классе. Герои-рабочие не только сражаются за свои права, создав в своем допотопном литейном цеху независимый от дирекции профсоюз и готовясь к стачке (которую начальство решает подавить кровавым путем, наняв киллеров для убийства зачинщиков). Они активно занимаются самообразованием. Ходят в киноклуб, где смотрят и обсуждают ленты Годара, Аскольдова и французскую новую волну как таковую, которую рекомендуют друг другу как революцию в искусстве. Читают и анализируют Гоголя, Платонова, Белинского, труды историков Костомарова, Скрынникова, Покровского. И никогда не матерятся. Ведь они давно пришли к выводу, что Россия вновь переживает переломный момент в истории. Именно сейчас решается, поднимется ли народ и пойдет вперед или останется безграмотным. Не давая народу подняться, верхи все делают для того, чтобы уровень воспитания и образования опустился ниже плинтуса — и надо противопоставить этому грамотную рабочую солидарность.
Некоторые журналисты сочли этот фильм со всеми его умными диспутами передовых рабочих стебом. Но никакой это не стеб. Фильм: а) сознательно выдержан в духе советских картин про прогрессивных рабочих по сценариям Александра Гельмана, б) является неприкрытой агиткой, акцией, перформансом, манифестом, непосредственным руководством к действию. Не зря его режиссер Светлана Баскова и все трое продюсеров Андрей Сильвестров, Глеб Алейников и Анатолий Осмоловский пришли в кино из арта, архитектуры, андерграунда, концептуальных выставок, из «параллельного кино» — мира, в котором акция (зачастую связанная с провокацией) — отдельный важный жанр. В конечном счете фильм пытается донести до зала две радикальные политические идеи. Первая: сегодня в стране вновь настала революционная ситуация, когда верхи, как прежде, больше не могут (хотя наивно убеждены, будто еще могут), а низы не хотят. Вторая: в стране уже давно идет скрытая гражданская война между верхами и низами.
Из проката фильма его создатели тоже попытались сотворить акцию: несколько месяцев устраивали его показы в разных городах России при помощи профсоюзных активистов и представителей Российского объединенного трудового фронта. Этот опыт работы они назвали первым в истории России народным прокатом. Правда, большой известности в народных массах фильм все равно не приобрел, хотя и привлек внимание СМИ.
«Долгая счастливая жизнь» (2013) Бориса Хлебникова
Это не ремейк одноименного фильма советского классика Геннадия Шпаликова. Это, что неожиданнее, косвенная переделка знаменитого, награжденного «Оскарами» вестерна Фреда Циннеманна «Ровно в полдень», из которого взята главная тема: герой, подло брошенный вчерашними друзьями, в одиночку, без шансов на успех, противостоит бандитам. Герой, в данном случае, горожанин-идеалист, решивший переехать в деревню и организовать большое фермерское хозяйство, дав работу местным жителям. Бандиты — власть от местных чиновников до ментов, которой он не уступил дорогу, когда его по-хорошему попросили.
Название фильма «Долгая счастливая жизнь» следует воспринимать как саркастическое — оно заимствовано из песни Егора Летова, которого режиссер Борис Хлебников, по собственному признанию, постоянно слушал во время работы над фильмом, чтобы вызвать в своей душе нужное настроение. Летов, безусловно, повлиял. «Долгая счастливая жизнь» — один из самых яростных социально-политических фильмов в нашем кино. По эмоциональной силе он сопоставим разве что с известной нашему зрителю «Охотой» Томаса Винтерберга. В обоих случаях, сидя в зале, не просто сжимаешь кулаки от ощущения несправедливости, которая творится вокруг главного героя, а жаждешь ворваться в пространство экрана и начать бить морды.
Сам Хлебников — один из лидеров нашего нового кино — отрицает, будто хотел снять политическую картину. Он вообще не любит, когда его фильмы трактуют как социальные, и говорит, что интересуют его исключительно человеческие конфликты, психология и пр. Но, конечно, «Долгая счастливая жизнь» не про отдельные недостатки на местах. Он — про страну, про людей, про систему. Стоит заметить, что фильм сделан со знанием ситуации. Финальные титры потрясают длинным перечнем фермеров из разных уголков страны, которые послужили фильму консультантами. Везде одно и то же.
«Трудно быть богом» (2013) Алексея Германа
Это особый случай. Острополитическим является не столько фильм (хотя режиссер Алексей Герман говорил, что он о надвигающемся на Россию фашизме), сколько оригинальный роман 1963 года братьев Стругацких, по которому он снят.
Возникает ощущение, что Стругацкие относятся к редкой породе провидцев. «Трудно быть богом» — это роман прямо-таки о России 2013—2014 годов, хотя действие и происходит на неведомой планете с уродливым феодальным строем, где тайный агент прогрессивных землян осуществляет научное наблюдение за развитием общества. Вот лишь некоторые линии романа. К верховной власти при ослабевшем короле (не Ельцин ли?) приходит — сначала в качестве премьер-министра, а потом и правителя — некто, кого никто не знал еще недавно, «похожий (по роману) сразу на тысячи лиц», «вынырнувший из заплесневелых подвалов дворцовой канцелярии». Этот некто уничтожает в грамотной стране образование. Лозунг дня: «умные нам не надобны — надобны верные». Создает для поддержания режима армию так называемых серых, выкрикивающих патриотические лозунги. Конечно, Стругацкие имели в виду гитлерюгенд и комсомольцев (хотя заодно предсказали и хунвейбинов, которые вскоре появились), но как теперь не вспомнить о нашистах?
Это не все. Вот какое пророчество в романе действительно потрясает. Тайный агент землян убежден, что империя, в которой он обитает, не поражена хотя бы религиозным фанатизмом. Но в итоге с изумлением и ужасом убеждается, что на смену серым (похоже, это неизбежная историческая закономерность) приходят так называемые черные: черный орден, который давно готовился к захвату власти и наказанию неверных. Орден при этом тайный. Упомянутый неприметный премьер, оказывается, его член и давно проводит его политику — тут уж намек не только на церковь, но и на другую известную всем организацию. Впрочем, что мы все о книге? Многое из этого есть и в фильме. Просто перед просмотром хорошо бы прочесть или перечесть Стругацких — это поможет дешифровать перенасыщенный фильм Алексея Юрьевича Германа.
отсюда
14.03.2014
