Фото:ТАСССуть комментария премьера по делу Михаила Абызова сводится к трем тезисам: чиновник он хороший, о бизнесе бывшего подчиненного глава правительства ничего не знает, но жаль, что Абызову не удалось разрешить корпоративный конфликт в гражданско-правовом поле.Дмитрий Медведев, председатель Правительства: «Если говорить о самой системе Открытого правительства, то у меня к ней никаких претензий нет, это была серьезная и вполне важная для страны работа. Но коммерческая деятельность его мне абсолютно неизвестна, хотя я действительно слышал о том, что был и, видимо, остался определенный конфликт между ним и кредиторами, который, судя по всему, получил, в конечном счете, и такое уголовно-правовое развитие».По словам экспертов, таким образом, премьер дистанцировался от теперь уже токсичной фигуры Абызова. Но что более важно, он подыграл так называемой «силовой корпорации», лишний раз обратив внимание на то, что дело, во-первых, не политическое, а во-вторых, инициировано предпринимателями, а не силовиками. Хотя на деле это не так.
Адвокаты обвиняемых утверждают, что дело против Абызова возбуждено на основании рапорта Службы экономической безопасности ФСБ России, а не по заявлению потерпевших. Ну а то, что Медведев предположил, что Абызова судят из-за каких-то проблем с кредиторами, хотя на самом деле ему вменяют обман миноритариев и вывод средств, в данном контексте вообще малозначимо — считает директор центра политологических исследований Финансового университета Павел Салин.Павел Салин, директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ: «Медведев сейчас находится между очень большим риском и гораздо менее значимым риском. Менее значимый риск — это то, о чем мы с вами говорим, что сейчас деловые СМИ пройдутся на тему, что Медведев путает фактическую сторону дела. Но гораздо более значимый риск — это сейчас вступить в конфликт с силовиками, выступить фактически на стороне группы поддержки Абызова, на стороне системных либералов и заиметь гораздо более серьезную проблему уже по силовой линии. Медведев сейчас из двух зол выбирает меньшее».Если уж реально говорить о проблемах с кредиторами, то более 30 миллиардов рублей со структур Абызова требуют, например, «Альфа-банк» и Redeliaco Holdings. Но в Арбитражном суде Москвы. Без всякой уголовщины. И вот что в том числе и об уголовном производстве против экс-министра говорит первый зам председателя Совета директоров «Альфа-банка» Олег Сысуев.Олег Сысуев, первый заместитель председателя совета директоров Альфа-банка: «На самом деле точка зрения на сумму последних событий, а не только на факт, связанный с Абызовым. На мой взгляд, все признаки того, что это кампания. Я буду ориентироваться на случай с Baring, там точно никакого повода переводить это в уголовный конфликт не было. Что касается Абызова, там все очень сурово, заявления девушки, облаченной в форму полковника времен 1937 года по телевизору. Все это выглядит как-то весьма и весьма странно.По словам адвокатов фигурантов этого дела, странно выглядит и позиция обвинения. Например, потерпевшие. Следствие считает, что обвиняемые своими действиями нанесли ущерб миноритариям компании СИБЭКО: ФГУПу „Алмазювелирэкспорт“ и двум физлицам Акопяну и Рубцову. Ущерб заявлен в 4 миллиарда рублей. Но доли миноритариев СИБЭКО в компании ничтожно малы, говорит адвокат Михаила Абызова Алексей Кирсанов. У ФГУПа 0,05%, у Акопяна и Рубцова пакеты тоже должны быть мизерными. Потому как 95% компании сосредоточены у одного собственника, предположительно у структур Абызова. А оставшиеся 5% распределены не между тремя потерпевшими, а между сотнями или даже тысячами акционеров, говорит Кирсанов.Алексей Кирсанов, адвокат: „Судя по тому, что в этих организациях миноритарных акционеров физлиц до 5 тысяч, во-первых, тяжело найти конкретно Акопяна или Рубцова, во-вторых, я подозреваю, что это сотрудники, участвующие в каких-то еще приватизационных процессах. Скорее всего, это или члены трудового коллектива, или их родственники, или лица, которые их впоследствии получили. Вариантов может быть масса, но доли там мизерные“.Что еще интереснее, ни Рубцов, ни Акопян об ущербе вообще не заявляли, рассказал нам адвокат Владимир Старинский, представляющий интересы еще одного фигуранта дела Абызова — Николая Степанова.Владимир Старинский: «адвокат „Акопян допрошен в качестве свидетеля. Я видел его показания, там про какой-либо ущерб, нанесенный ему, ничего не сказано. Он сказал: у меня принудительно выкуплены акции, ущерб, я даже не понимаю, какой-то причинен мне, либо не причинен, деньги за свои акции я получил. По поводу Рубцова, я думаю, что там такая же позиция. Следствие не представило в суд его показания».С другой стороны, „я думаю“ — с юридической точки зрения позиция не очень сильная, а с учетом того, что с материалами дела общественность не знакома, и сам процесс только начался, сюрпризы, разумеется, возможны. В деле того же Кирилла Серебренникова показания свидетелей, изложенные на бумаге, иногда заметно отличались от того, что эти же свидетели говорили позднее, выступая в суде.
