Новогодние праздники — тот период, когда советским комедиям отводится на телеэкране максимальное количество времени в году.
Когда Леонид Гайдай задумал экранизацию романа «12 стульев» Ильфа и Петрова, поклонником которого был давно, он отправился на прием к тогдашнему председателю Госкино А. Романову, но тот мгновенно остудил его пыл. Романов заявил, что другой режиссер — Михаил Швейцер — уже снимает вторую часть дилогии про Остапа Бендера «Золотой теленок», поэтому браться за «12 стульев» сейчас не время: дескать, надо подождать и посмотреть, что получится у Швейцера. Гайдаю не оставалось ничего иного, как взяться за другую работу. И тут как нельзя вовремя подоспел новый сценарий, сочиненный давними партнерами Гайдая Морисом Слободским и Яковым Костюковским. Он назывался «Контрабандист».
Идея этого сценария пришла в голову авторам после прочтения серии статей журналиста Аркадия Сахнина в газете «Правда», посвященных борьбе с контрабандистами. В одной из этих заметок рассказывалось, что преступники используют в своих махинациях весьма оригинальный способ провозки контрабанды — в гипсе. В итоге в начале марта 1967 года на «Мосфильм» поступила заявка на сценарий, а 22 марта со сценаристами был заключен договор.
Согласно заявке, сюжет сценария должен был быть таким: простой советский человек Семен Семеныч Павлик (позже его переименуют в Тимошкина, а к началу съемок он обретет свое окончательное имя — Горбунков), отправившись в заграничное турне, совершенно случайно оказался в центре контрабандной махинации: перепутав его со своим коллегой, контрабандисты спрятали в гипсе, наложенном ему на руку, бриллианты.
Практически все лето Слободской и Костюковский писали литературный сценарий будущего фильма. Чуть позже (осенью) к ним присоединился Леонид Гайдай. Поскольку с троицей в лице Балбеса, Труса и Бывалого было решено покончить раз и навсегда (хотя в мае 1968 года в «Советской культуре» Юрий Никулин призывал Гайдая не ставить на троице окончательный крест и продлить ей жизнь в одном из будущих фильмов — идея одного из сценариев была такой: троица, организовав концертную бригаду, отправляется в турне по стране, однако Гайдай, судя по всему, от этих масок устал), в новом сценарии была придумана другая троица: Граф, Механик и Малыш.
31 октября 1967 года в творческом объединении «Луч» состоялось обсуждение сценария «Контрабандист». В целом он был одобрен, но высказывались и отдельные замечания. В частности, было рекомендовано сократить сцены с участием управдомши Плющ, сделать более выпуклой роль милиции (а то, мол, она слишком пассивна), сократить троицу до двух человек, убрав Малыша.
С 1 февраля начались интенсивные переговоры с актерами, претендовавшими на главные и второстепенные роли, репетиции. Главная роль Семена Семеновича Горбункова — писалась исключительно на Юрия Никулина. Ему даже под это дело в «Союзгосцирке» дали специальный отпуск сроком на полгода, чего ранее никогда не делали. Но Гайдай теперь был в фаворе и мог попросить о таком одолжении кого угодно.
Между тем, на другие роли явных претендентов не было. Сыграть Гешу Козодоева режиссер собирался позвать Георгия Вицина, но, решив, что в его исполнении горе-контрабандист получится двойником Труса из «Приключений Шурика», рискнул отдать роль Андрею Миронову. Пробовались также Валерий Носик, Рудольф Рудин и Михаил Пуговкин.
Среди претендентов на роль бандита Лелика наиболее вероятными кандидатами были Анатолий Папанов, тот же Михаил Пуговкин и Леонид Сатановский. Совместным решением режиссера и худсовета в картину был приглашен Папанов.
На роль сексуальной Анны Сергеевны, соблазняющей Горбункова в номере гостиницы «Атлантика», Гайдай сначала пригласил Клару Лучко, а после ее отказа — ему пришлось выбирать из трех актрис — Светланы Светличной, Эвы Киви и Лилии Юдиной. В сложном положении оказались и члены худсовета, утверждавшие исполнителей ролей. По их мнению, Юдина была «излишне откровенной», Киви — «слишком не нашей», а Светличная, которой, в конце концов, и посчастливилось сняться в фильме, — «чересчур соблазнительной».
Шефом мог стать Владимир Пицек, Борис Рунге или Павел Шпрингфельд, но режиссер предпочел им Николая Романова. На роль Нины Горбунковой претендовали Нина Гребешкова и Ия Саввина. Гайдай решил отдать роль своей жене, и Нина Гребешкова в который раз не подвела мужа, с честью справившись с не самой большой, но ответственной ролью. Контрабандиста-аптекаря сыграл Леонид Каневский, которому удалось еще на этапе кинопроб опередить своего главного соперника — Спартака Мишулина.
В роли мрачного типа, от встречи с которым Горбунков потерял дар речи, снялся не профессиональный актер, а журналист журнала «Смена» Леонид Плешаков. О том, каким образом он получил эту роль, вспоминает он сам:
«Как-то в коридоре «Комсомольской правды» я столкнулся с Игорем Кио и Юрием Никулиным, которые зашли в редакцию по каким-то делам. С Игорем я был знаком и даже писал о нем, Никулина же видел до того только в кино. Познакомились, поднялись в буфет выпить кофейку. За столом Юрий Владимирович неожиданно спросил: «У вас на груди волосы есть?» «Есть», — отвечаю. «Покажите…» Я растегнул ворот рубашки и на всякий случай приготовился, что со мною выкинут какой-нибудь цирковой фортель. «Вполне достаточно», — удовлетворенно сказал Никулин. «Для чего достаточно?» — не понял я. «Леонид Гайдай собрался снимать очередную комедию. Там мой герой случайно становится обладателем контрабандных сокровищ. По ходу дела он попадает в различные ситуации, где, как ему кажется, с ним хочет разделаться шайка истинных контрабандистов. В одном эпизоде он сталкивается с огромным человеком, на груди которого висит череп. Прохожий задает моему герою невинный вопрос, но, заметив череп, тот пугается до немоты. Сами понимаете, череп лучше смотрится на волосатой груди. Вы согласитесь сняться?» «Хорошо, я пугану вас, но при условии: вы дадите мне интервью». «Договорились».
Я принял наш разговор за шутку, но через некоторое время мне позвонили из группы Гайдая и предложили прийти на «Мосфильм» примерить отобранную для роли одежду, а вскоре сообщили, когда я должен явиться на съемку…».
Не обходилось при съёмках фильма без курьёзов. Например во время съёмок в Адлере на всю страну разошёлся слух, что Юрий Никулин умер.
А вот как проходили съёмки в кафе «Мороженое», где Граф приглашал Горбункова на рыбалку. Вспоминает Ю. Никулин:
«Сидим в машине, а Леонид Иович смотрит сценарий, отмечает снятые кадры и говорит мне: «Завтра с утра снимаем семью Семена Семыновича и Графа в кафе. После ужина приходи ко мне в номер порепетировать. Подумай, какие смешные ситуации могут возникнуть за столом.
Утром мы приезжаем на съемку эпизода «Сцена в кафе». Гайдай сидит в уголке и делает пометки на полях сценария. Рядом его неизменный портфель, в котором всегда бутылка минеральной воды и пожелтевшая пластмассовая чашка, сопровождающая Гайдая на всех фильмах.
Идет подготовка к съемке. Устанавливают камеру, свет, застилают скатертью столик. Потом долго ищут детей, участвующих в съемке, которые без спросу убежали к морю. Только поправили грим актерам, оператор потребовал поднять на пять сантиметров стол, за которым мы сидим с Мироновым. Плотник набил под каждую ножку по деревянной плашке.
Снова провели репетицию. И тут ассистент режиссера заметил, что надо сменить цветы, которые Миронов подает Гребешковой. Цветы сменили. Пока меняли цветы, растаяло мороженое. Послали за ним человека. На это ушло еще двадцать минут. И вот наконец все готово: стол на нужной высоте, свежие цветы качаются в вазе, мороженое принесено. Включили свет, приготовились к съемке. Но за несколько часов подготовки мы настолько устали и разомлели на жаре, что потеряли нужное актерское состояние. И тогда в кадр врывается Гайдай. Он тормошит нас, громко говорит за каждого текст, подбадривает, поправляет у Миронова повязку на глазу, а у меня кепочку, и наконец мы слышим энергичную команду: «Мотор, начали!» К этому времени мы снова в форме и делаем все, как требуется…»
Кстати, «мороженое», которым мальчик попадает Графу в лицо, вовсе не мороженое, а смесь творога с молоком. Кидал его в актера ассистент режиссера, причем, было сделано восемь дублей, которые Миронов стоически вытерпел.
В фильме «Бриллиантовая рука» снялся не только сам Юрий Никулин, но и его семья — жена Татьяна Николаевна сыграла экскурсовода, а сын Максим, которому тогда было десять лет, снялся в роли мальчика, который помог Геше выбраться с острова. Вспоминает Ю. Никулин:
«Воспользовавшись тем, что наш десятилетний сын Максим проводил летние каникулы с нами, Гайдай тоже занял и его в эпизоде. Максим снялся в роли мальчика с ведерком и удочкой, которого Граф встречает на острове. Максим с энтузиазмом согласился сниматься, но, когда его по двадцать раз заставляли репетировать одно и то же, а потом начались дубли, в которых Андрей Миронов бил его ногой и сбрасывал в воду, он стал роптать. Время от времени он подходил ко мне и тихо спрашивал: «Папа, скоро они кончат?» «Они» — это оператор и режиссер. У оператора Максим все время «вываливался» из кадра, а Гайдай предъявлял к нему претензии как к актеру. Например, когда Миронов только замахивался ногой для удара, Максим уже начинал падать в воду. Получалось неестественно. Чувствовалось, что Максим ждет удара. После того как испортили семь дублей, Гайдай громко сказал: «Все! В следующем дубле Миронов не будет бить Максима, а просто пройдет мимо». А Миронову шепнул: «Бей, как раньше. И посильней». Успокоенный Максим, не ожидая удара, нагнулся с удочкой и внезапно для себя получил приличный пинок. Он упал в воду и, почти плача, закричал: «Что же вы, дядя Андрей?» Эпизод был снят…»
А вот как о съёмках этого момента писал корреспондент краснодарской газеты «Советская Кубань» С. Милюков, который в те июльские дни находился в Туапсе и наблюдал за ходом съемок:
«Уютный, спрятавшийся за скалой уголок Черноморского побережья близ Туапсе. Ослепительное июльское солнце. Лазурное море. Нежный, освежающий ветерок. И тишина. Вдруг совсем рядом душераздирающий крик: «SOS! SOS! Спасите! Помоги-и-и-те! Мамочка ро-о-о-одная! SOS!» На крошечном островке мечется мокрый, взлохмаченный человек. Энергично размахивает палкой с тряпкой на конце, истошно вопит.
Курортники, загорающие на пляже километрах в двух отсюда, тревожно поглядывают в море. Спасательный катер стрелой понесся к месту происшествия. Но едва приблизился к острову, над морем загремел усиленный мегафоном сердитый голос: «Назад, товарищи! Вы же въехали в кадр! Здесь киносъемка!» Выругавшись («Только людей пугают»!) и облегченно вздохнув («Слава богу, не утопленник, а киношники…»), спасатели поворачивают обратно. А актер по команде режиссера вопит еще громче, еще естественнее, так, что холодеет душа, и, наконец, неуклюже плюхается в море, поднимая фонтан сверкающих брызг. Затем все повторяется снова…»
И ещё один рассказ о съёмках этой сцены, на этот раз от сценариста Я. Костюковского:
«Когда снимали сцену, в которой Папанов под водой нанизывает рыбу на крючок удочки Никулина, вода была довольно холодной. По вине кого-то из технических работников съемочной группы что-то там не ладилось, и приходилось снова и снова переснимать. После очередного дубля разгневанный Анатолий Дмитриевич Папанов, высунувшись из воды, рявкнул в сердцах на этого ассистента: «Идиот!..». И это так замечательно прозвучало, что Гайдай вставил эпизод в картину, только адресовалось это уже Графу — Миронову…»
В сентябре 1968 года съёмочная группа приезжает в Баку для съёмок эпизодов «за границей». Вот как вспоминает об этих днях Л. Каневский:
«Знаменитый портной «Мосфильма» Затирко сшил мне роскошный серый костюм с искрой. Я надел его с белой рубашкой, вышел. Гайдаю понравилось: «Красота!» Но тела-то не видно — а вообще-то я достаточно смуглый для юга… Гайдай загорелся: «Давай посмотрим!» И я снял этот роскошный костюм, надел белые брюки и вышел практически голым. Гайдай был в восторге: «Это лучший костюм Затирко!»
В Баку все мы жили в одной гостинице. После съемок ходили гулять по городу, вместе ужинали… А местные буквально носили на руках, угощали нас шашлыками и вином.
Сытые и довольные глубокой ночью мы расходились по номерам. Но спать не всегда удавалось. Вот в три часа ночи — стук в дверь. Никулин: «Ты спишь? Я вспомнил потрясающий анекдот! Ты послушай!» Приходилось вставать и слушать… Уже тогда Юрий Владимирович обожал анекдоты и в любую секунду был готов выдать по поводу… Жизнь казалась сплошным праздником…»
А вот Андрею Миронову съёмки в Баку дались очень тяжело. Причиной этого была тяжелая болезнь — нервная экзема, приносившая жестокие страдания артисту. Но как бы плохо он себя не чувствовал, при слове «Мотор!» Миронов забывал все свои недомогания и становился лучезарным, пластичным, искрящимся человеком.
А вот как снимали сцену падения подскользнувшегося Никулина. Первоначально предполагалось, что он поскользнется на банановой кожуре. Под это дело закупили несколько килограммов дефицитных по тем временам фруктов (это теперь бананов, что грязи) и хранили их в холодильнике. Однако поскользнуться на банановой кожуре Никулину никак не удавалось. И тогда купили арбуз, которых в Баку было немерено. Падать Никулин должен был на надувной пляжный матрас серого цвета. Но если падение ему удалось практически сразу, то вот на арбузную корку он никак удачно наступить не мог. И тут на помощь пришел Леонид Каневский. Он торопился на съемки в Свердловск, поэтому предложил режиссеру заменить Никулина. На него надели брюки Никулина, и он мастерски поскользнулся. Так что нога в кадре его, а не Никулина. В этот же день сняли кадры, когда возле аптеки падает Граф. В отличие от Никулина, Миронову матрас не понадобился — он упал на обе руки и мягкое место.
Нельзя не упомянуть про песни, звучащие в фильме, ведь они стали действительно народными хитами и звучат до сих пор. Их авторами стали композитор Александр Зацепин и поэт Леонид Дербенёв. Ну а исполнили их Андрей Миронов, Юрий Никулин и Аида Ведищева.
«Бриллиантовая рука» вышла в прокат в июне 1969 года и принесла Леониду Гайдаю новый триумф: фильм посмотрело рекордное количество зрителей — 76 миллионов 700 тысяч (на 16 тысяч больше, чем «Кавказскую пленнницу»). Советская пресса встретила фильм восторженно, о нем положительно отзывались как центральные издания, так и периферийные. Например, З. Боровая в газете «Полярная правда» (номер от 3 июля) писала: «С отличным настроением сделан фильм. Жизнерадостно, ярко, весело, широко. Сочные краски, музыка, милые забавные песни — все это создает определенный настрой! Картина оставляет очень хорошее впечатление…»
04.01.2016
