Отличительной чертой отечественной оппозиции является принципиальный отказ каяться за пойманных даже на самых мерзких высказываниях, неприглядных поступках и просто отвратительных преступлениях. Разгадка подобных действий весьма проста.
В истории с дебатами петербургского отделения «Открытой России» о легализации педофилии… простите, о снижении возраста согласия, по большому счету, отражается вся комфортная безысходность ситуации, в которой пребывает российская несистемная оппозиция.
Для тех, кто не в курсе происходящего, вот основные факты. В середине февраля в Петербурге вспыхнул нарко-секс-скандал, в который оказались вовлечены сторонники Алексея Навального – активисты движения «Весна». К возбужденным против них уголовным делам оказались приложены фото и видеозаписи наркотической оргии с участием 14-летней школьницы.
Однако не менее впечатляющим стало то, что соратники по движению отказались сдать своих «спалившихся» коллег и даже объявили сбор средств для них.
А теперь вот и питерская «Открытая Россия» анонсировала мероприятие, в котором недвусмысленно сквозит моральная поддержка попавших в жернова «кровавой гэбни» товарищей по борьбе.
Если собственно сам нарко-педофильский скандал вызвал просто закономерную брезгливость в обществе, то предстоящее мероприятие погрузило многих, услышавших новость, даже в некоторую задумчивость. И, в общем, понятно почему.
Ладно, движение «Весна» – мелкое, малоизвестное, маргинальное и явно не озабоченное, что о нем думают широкие слои общества. Но «Открытая Россия» все-таки организация посолиднее во всех отношениях, и добровольно ассоциировать себя с подобной мерзостью – шаг не просто рискованный, а выглядящий едва ли не самоубийственным.
Но нет, он вовсе не самоубийственный – и в этом собственно и заключается вся суть безнадежной ловушки, в которой оказалась отечественная оппозиция. Вернее, несистемная ее часть.
Каждый раз, когда случается очередной скандал – уголовный, должностной или просто медийный – с представителями органов власти, мы прекрасно понимаем, как будут развиваться события. Объяснения-извинения, громкое порицание и открещивание от «проштрафившегося» его коллег, исключение из всяких общественных структур и увольнение в тех случаях, когда есть такая возможность. Хотя каждый подобный случай, разумеется, вызывает волну общественного раздражения, общество почти всегда видит вполне вменяемую реакцию на него со стороны власти.
На этом фоне все уже привыкли, что отличительной чертой отечественной оппозиции является принципиальный отказ каяться за пойманных даже на самых мерзких высказываниях, неприглядных поступках и просто отвратительных преступлениях, и не менее принципиальный отказ их окружения дистанцироваться от них.
Собственно нынешняя история показательна, в первую очередь, тем, что она не является чем-то из ряда вон выходящим, а наоборот – лежит во вполне привычном для российской оппозиции русле. А разгадка подобных действий весьма проста.
Системные структуры – будь то государственные, общественные или даже бизнес, как и люди, входящие в них – так или иначе вынуждены ориентироваться и учитывать мнение широкой общественности. Что собственно и заставляет их реагировать описанным выше образом.
Российская же несистемная оппозиция заперла себя в очень тесное пространство – и общественно-политическое, и идейное, и моральное, что резко ограничило ее свободу действий. Причем это касается и самих активистов, и той части отечественного общества, на которую она опирается. В этой системе координат отказ от поддержки пойманных на отвратительном преступлении (секс под наркотиками с несовершеннолетней девочкой) активистов «Весны» означает присоединению к мейнстриму, к системе… к Кремлю.
Это, кстати, налаженный механизм, с помощью которого из оппозиции выдавливаются (и на данный момент изгнаны практически полностью) люди, позволившие себе малейшее отступничество от тотального бескомпромиссного противостояния властям и признавшие полезность взаимодействия с ними по важнейшим вопросам, в общем демонстрирующие минимальный здравый смысл и желание заниматься реальным делом.
Да, в глазах российского общества это выглядит ужасающе и ставит на одну доску с преступниками их группу поддержки, что в свою очередь еще прочнее запирает несистемную оппозицию во все более крошечной «банке», изолированной от остальной страны. Но с точки зрения самосохранения в рамках сложившейся схемы такое поведение и «Весны», и «Открытой России» выглядит оптимальным.
В конце концов, никакого реального интереса – в силу абсолютной утопичности данной задачи – по завоеванию широкой общественной поддержки у них нет. За сохранение сложившихся механизмов финансирования можно не беспокоиться, поскольку другой оппозиции «у меня для вас нет», так что всегда найдется тот, кто даст денег «бескомпромиссным оппонентам Кремля».
Вот и получается, что единственным смыслом существования всей этой конструкции является насыщенная внутренняя жизнь. Масштабная и повсеместная грызня мгновенно откладывается в сторону при необходимости противостоять внешнему миру.
Чему вся нынешняя история с «Весной» и дебатами «Открытой России» о снижении возраста согласия является тому наглядным примером.
