Успешный уральский предприниматель отчаялся найти трезвых местных работников и закрыл бизнес
АЛЕКСЕЙ ОВЧИННИКОВ
Свой первый капитал Иван Миртов заработал в Америке. Но бизнес решил развивать в уральской глубинке. И потерпел неудачу.Фото: Алексей ОВЧИННИКОВ
Эта история определенно ломала все принятые стереотипы. Уральский бизнесмен Иван Миртов, об успехах которого любили рассказывать екатеринбургские деловые издания, вдруг с прискорбием объявил, что вынужден закрыть доходный бизнес. И не потому что чиновники с бандитами одолели (к ним-то как раз у Ивана претензий нет): бизнесмен отчаялся найти трезвых мужиков, которые хотят работать на его лесопилках. Корреспондент «Комсомолки» отправился посмотреть на этот удивительный и печальный излом российской экономики.
ТРЕТЬИМ БУДЕШЬ?
— …Ну? Я же говорил…
Вместе с Иваном мы ходим меж станков, и тот обводит руками безлюдное пространство. На часах полдень, а на обычно визжащих на все лады пилорамах — абсолютная тишина и ни одного работника. Это последнее его еще действующее производство: от трех лесопилок Иван уже избавился.
— Были с утра, — выбегает из подсобки его помощник Серега и докладывает: — На этом попилили полтора часа, выключили станки и ушли. На том — двое приходили. Вроде трезвые, но тоже свалили.
— Почему?
— Тут третий работник обязательно нужен, а он загулял… Я им на совесть давил: «Понимаете, вы же из-за него денег не заработаете. Проучите его, что ли!» Жалею теперь: они к третьему и присоединились, до сих пор нет…
— У нас просто некому работать — все пьют, — резюмирует 33-летний Иван Миртов, похоже, проклинающий тот день, когда увлекся лесопроизводством, купил на окраине затерянного в Уральских горах поселка Вогулка разоренный леспромхоз и вложил сюда около 20 миллионов рублей. А начиналось-то все очень даже неплохо.
СВЕРХПРИБЫЛЬ ИЗ ОПИЛОК
Понимание того, что с выбором профессии металлурга он ошибся, пришло к Ивану на втором курсе вуза. Тогда же в рамках студенческого обмена он оказался в США, где застрял почти на год. Первое время «жарил котлетки в бургерной», пока не познакомился с земляками, которые устроили его сначала на автомойку, а потом — руководить транспортной компанией. Накопив 200 тысяч долларов, Иван вернулся на родину («скучно там, сатирик Задорнов был прав»). Чем вызвал шутки у друзей: все «нормальные люди» капиталы в США выводят, а он — из США в Россию. Вывезенные деньги Миртов тотчас же вложил в дело. Занялся изготовлением респираторов для металлургов, но бизнес просуществовал чуть более года: на рынок этих средств защиты пришли китайцы.
— Вообще не понимаю, как это у них получается: у меня себестоимость 40 рублей была, а они уже в тендер заходили по 11 — 12 рублей, — вспоминает он.
Тем не менее скоро Иван создал IT-бизнес в Екатеринбурге и открыл небольшую косметическую фабрику в Южной Корее. Тут-то знакомый лесопромышленник и обратился к нему за помощью: со сбытом проблема. Иван сделал тому сайт на четырех языках и обалдел от перспектив: пришло больше 2 тысяч заявок со всего мира! Корейцы, японцы, немцы, итальянцы — все хотели русского леса. И Иван стал изучать экспортные порядки, а попутно вместе с компаньонами купил четыре бывших леспромхоза в Свердловской области — не просто продавать, но и самому производить. Заодно обнаружил, что те же японцы нуждаются не в банальных досках, а в таруки — небольших высушенных строганых брусках, которые делаются из отходов леса и из которых те строят свои дома. Метод экспериментов и ошибок все же привел к желаемому результату, и вскоре от желающих купить материал не было отбоя. Параллельно занялся пеллетами — небольшими топливными гранулами из прессованных опилок. И вновь успех — его компания «Русские пеллеты» получала сверхприбыли буквально из мусора!
Иван уже было замахнулся покорять новые рубежи, однако несколько лет назад вдруг начались проблемы, из-за которых он и вынужден сегодня продавать бизнес. Сильно подросшие налоги, ужесточившаяся бюрократия — все это оказалось мелочью по сравнению с главной бедой Миртова: повальное пьянство, которым смертельно заражены окрестные деревни.
Глава поселковой администрации Вогулки Яков Мошев.Фото: АЛЕКСЕЙ ОВЧИННИКОВ
«ВАНЬ, НАМ БОЛЬШЕ НЕ НАДО…»
Под перекурной скамейкой — ящик пустых бутылок из-под дешевой водки, а канавка поблизости заполнена аптечными фунфыриками.
— Что мы только не делали, ничего не помогает, — пинает Иван стеклотару и объясняет особенности местной социальной экономики. — Этого не понять, но они реально привыкли на 200 рублей в день жить. Попилят немного, понимают, что заработали эти 200 рублей, станки выключают и уходят. Нам надо, чтобы 30 человек минимум было. Выходит же от 8 до 12…
— Может, платишь мало?
— Если бы не бухали, каждый из них спокойно мог заработать 2000 — 2500 рублей за смену — больше, чем в Екатеринбурге! Мало? Да в деревне 6 — 8 тысяч зарплата! Я тут на одного орал: «Ну, заработай ты у меня 50 — 60 тысяч в месяц! Одежду купи, детям-жене помоги, заживи как человек!» А он в ответ глазами хлопает: «Вань, а мне больше не надо, иначе вообще сопьюсь…» Ни ориентиров, ни смыслов — им не надо ничего, понимаешь?
ЖЕН КОРРУМПИРОВАЛИ. НЕ ПОМОГАЕТ
Из рассказов Ивана о местных работягах хоть сейчас сценарий для горькойкомедии пиши.
— Премии обещали, штрафовали. Без толку…
— А через жен на них влиять пробовал?
— Пробовал… Даже коррумпировать пытался!
— Это как?
— Мы ходили по избам: «Следи за мужем, чтобы не пил, мы тебе 300 рублей дадим, если он на смену выйдет». Не помогает. А как-то смотрим: одна из женщин везет нам своего мужа в садовой тележке. Тот храпит. Вывалила тело в кучу опилок и 300 рублей требует: «Вань, я же привезла его, как просил, давай денег, он через час проснется, как огурчик будет!» А на фига он мне такой? Тем более на опасном производстве… Постоянно застукиваем, как прямо на работе бухают. Через неделю приходят, клянутся, что завязали, но через пару дней опять пропадают.
УПОТРЕБЛЯЕМ «ВАХТОВЫМ МЕТОДОМ»
— Иван, а из других регионов не пробовал людей брать? Вон сколько вахтовиков-то по стране катаются.
— И это проходили. Но многие из них ничем не отличаются от местных — также в пьянство ударяются, начинают пить по очереди, «вахтовым методом», как они шутят. А слаженные трезвые коллективы вахтовиков в дефиците, они это понимают, а потому требования у них высокие: минимум 80 тысяч в месяц, в бытовки не пойдут, кровати из «ИКЕА» по 20 тысяч привези, питание, в каждую комнату душ проведи… Не потяну.
Ивану тем временем звонят, и он включает громкую связь:
— По объявлению, эта… Башляешь скока? — голос в трубке с трудом выговаривает слова.
— Ты же пьяный!
— Послезавтра нормуль буду…
Ваня сбрасывает звонок.
— Не будет, — уверен он. — Новенькие приходят: «Дайте нам аванс за 2 дня». Давали, но смотришь — через час его уже нет. И ни завтра, ни послезавтра тоже… Я уже по пятницам стал давать им деньги. С расчетом, что напьются в пятницу, субботу, в воскресенье пивком похмелятся, но все равно в понедельник — никого…
КАДРОВИКИ БУДУТ В ШОКЕ
Иван тяжко вздыхает, достает телефон и записную книжку, в которой около 80 контактов потенциальных работников. От того, чем он сейчас займется, любой кадровик будет в шоке. Ему придется обзвонить весь этот список: хорошо ли себя чувствует работник после вчерашнего (и после позавчерашнего тоже)? Когда соблаговолит выйти на работу? Но даже «да», сказанное в трубку, ничего не гарантирует… И великое счастье, если удастся дозвониться до половины и собрать человек 12.
— При этом шесть из них будут помятые, но более-менее, — знает, чем закончится эта «биржа труда», Иван. — А еще шестеро придут, мотаясь, и будут убеждать, что трезвые.
— Все-все пьют?
— Не все, но трезвых — по пальцам посчитать.
— Гастарбайтеры же есть! — вспоминаю я палочку-выручалочку российского бизнеса. — Только свистни — слетятся со всей округи!
— А ты думаешь, почему у нас поначалу все хорошо шло?
Привычная картина для этих мест — пустые бутылки, затихшая лесопилка и управляющий, тщетно пытающийся найти хотя бы одного трезвого работника.Фото: АЛЕКСЕЙ ОВЧИННИКОВ
И УЗБЕКИ ИСЧЕЗЛИ…
О том, что соцнагрузка в виде предоставления рабочих мест селянам чревата последствиями, знакомые предприниматели предупреждали Ивана с самого начала. Не поверил, обжегся и только после этого нанял узбеков. С теми хоть и приходилось поначалу, как с детьми малыми, возиться по месяцу, прежде чем наконец начинали соображать, что от них требуют. Но зато со спиртным в отношениях не состояли, сами зарабатывали и прибыль давали.
— Но где-то с 2016 года что-то изменилось, это все предприниматели отмечают, — пытается понять тенденции предприниматель. — Сначала мороки с их оформлением стало больше. А потом они подучились (бесплатно), у них появился неплохой опыт и квалификация, и они один за другим стали требовать больше, чем я мог предложить: кроме зарплаты в 2 тысячи за смену, еще и душевые кабины (построенная здесь же баня оказалась вне их культурного кода), и бесплатное питание. А еще — по благоустроенной хате для каждого («начальник, жена-дети приедут»).
— Они тут ассимилироваться собрались, а местные мне этого не простят. Брать же на вахту молодых из кишлаков, ничего не умеющих, больше не хочу.
И непьющие, но работящие узбеки дружно исчезли, не оставив Ивану выбора. И теперь мы гадаем: куда же они растворились? Неужто нашли себе места под свои требования или поехали обратно в кишлаки? И это, похоже, еще одна загадка российского рынка труда…
«Я И ЗАВТРА ТОГДА НАПЬЮСЬ!»
Посреди тишины тем временем раздается визг пилорамы, возле которой откуда-то появились трое мужиков. Ну работают же, а говорил, что некому.
— Вахтой мы тут, с Ачитского района, — пилят стволы на доски запыленные мужики и подтверждают, что заработки неплохие: за две недели получат по 25 — 30 тысяч.
А может, зря предприниматель жалуется и в поселке просто не осталось людей — заглядываю я в статистику. Ого — 1340 человек! Да не может быть, чтобы на такую ораву 12 пар трезвых рабочих не набралось!
— Наличного населения — человек 600 — 700, — уточняет глава Вогульской поселковой администрации Яков Мошев. — Остальные где-то в других местах живут и работают, как и везде, наверное. Кто не пьет, тот…
Глава осекается — говорить плохое про оставшихся земляков ему не хочется. Те, у кого голова и руки на месте, давно пристроились по чужим городам и весям, а сюда возвращаются на отдых и родных повидать.
У магазина уже веселый мужичок жалуется кому-то на жизнь и долги. Я говорю ему о возможности заработать, но тот отмахивается:
— Чай, шабашки есть, и так заработаю.
— Знаем мы эти шабашки, — ворчит проходящая мимо женщина. — Помог кому-то рублей на 200 — 300 и на пару дней себе «отдых» устроил. Ну и на фига ему каждый день на работу ходить?
Мы возвращаемся на лесопилку, где один из работников, едва успев появиться, отчебучил: в ответ на угрозы оштрафовать его на тысячу за непотребное состояние, достал 1000-рублевку и бросил ее на стол: «Я и завтра пить тогда буду!»
— Не поймешь наш народ, да? — подмигивает он на прощание и удаляется.
— Это поколение, похоже, уже не спасти, — смотрит ему вслед Иван и почему-то снова вспоминает китайцев, которые когда-то перешли ему дорогу с респираторами. — Знаю, что непатриотично, но надеюсь, они выкупят у меня лесопилку, другого выхода не вижу. У китайцев же как-то получается…
КОММЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА
Александр САФОНОВ, проректор Академии труда и социальных отношений:
Чтобы вытащить людей из пьяной ямы, одних денег мало
— В CCCР, конечно, тоже пили, и еще как. Но тогда хотя бы была пропаганда борьбы с пьянством, профилактика, система насильственного лечения. Непьющий трудяга мог зарабатывать достаточно много, чтобы позволить себе ездить отдыхать и даже машины покупать.
Но в 90-е эта госполитика в отношении рабочего класса рухнула. И произошло катастрофическое изменение ментального состояния человека. В системе занятости известна такая вещь, как социальная деградация: если вы не трудоустроили человека в течение года, то ему становится абсолютно все равно, что с ним дальше будет происходить. Он адаптируется к тяжелейшим условиям, которые мы с вами считаем невыносимыми, уменьшает до минимума свои потребности и начинает выпивать. А алкоголь — это и антидепрессант, и система развлечения, и придание себе уверенности и социальной значимости. Получается, что им терять нечего.
Для того чтобы вытащить человека из этой ямы, необходима не только достойная зарплата: что он с этими деньгами в этой системе ценностей делать будет? Ведь он привык жить в другом цикле жизни, он отвык видеть другой мир, он знает, что здесь родился и здесь умрет. Безысходность, при которой деньги теряют смысл…
И бизнес должен понимать, что история избытка рабочей силы — в прошлом. Поэтому есть два выхода: создавать технологичные производства с меньшим количеством рабочих мест — это мировой тренд. Второй — договариваться с теми же муниципалитетами, потому что они тоже заинтересованы, чтобы люди не пили и работали на местах. Со стороны государства должна появиться соцпрограмма трудовой реабилитации. При этом после длительного бездействия ждать от таких людей 8-часового рабочего дня не приходится. Им нужно, как спортсменам, увеличивать нагрузку. И над этим должны работать нарколог, психолог, служба занятости, социолог. И если государство не начнет заниматься этим вместе с бизнесом — увы, ничего не получится…
ИСТОЧНИК KP.RU
